ничего невозможно, если сумка со всем необходимым давно собрана и стоит в прихожей, а алгоритм действий продуман и отработан?
И при всем этом – как же не думать?!
Если бы в нашей власти было приказать себе думать или не думать, или не волноваться, или спокойно спать, или что-то чувствовать, или не бояться…
Да, конечно, сумка, в которую специально проинструктированные в школе дети положили фонарик, и воду, и свисток, стоит в прихожей, но, рассуждая логически: чем может помочь сумка?! Кто-то же должен вовремя проснуться, понять, что происходит, поднять мальчишек, добежать до двери, принять решение (и не какое-то, а верное решение!), куда бежать дальше, и только после этого подхватить спасительную сумку и действовать.
Лиза любила рассуждать, в ее жизни пока не было ситуаций, когда нужно было подчиняться интуиции, и ей казалось, что из трех возможных вариантов поведения при землетрясении – выбежать на улицу, подняться на крышу или спрятаться под прочный стол – она непременно выберет не тот, который нужно. Кроме того, ноябрь, а значит, на улице холод, и мальчиков надо как-то одеть и одеться самой, а это тоже время, драгоценное время!
Поэтому спали они теперь в теплых пижамах, в которых при необходимости можно было сразу выйти и, не замерзнув, добежать до машины. Вернее, спали Денис и Тимур.
Лиза почти не спала, ее спасало только то, что можно было прилечь днем, когда сыновья были в школе. Уроки возобновились, и, проводив мальчиков до школьного автобуса, Лиза с облегчением вздыхала. Современное здание дорогой частной школы было специально укреплено на случай землетрясения, оно было не очень высоким, и при нем был большой парк, куда при малейшей опасности быстро и организованно выводили детей.
Лизе казалось, что сама она, растерянная, испуганная, не смогла бы быстро и организованно сделать ничего полезного. Особенно если будет спать. Потому что спала она так, что разбудить ее было невозможно, и это было вечным предметом насмешек ее родных.
Теперь, вот уже несколько недель она спала урывками и только днем, а ночью, заставив себя лечь, чтобы не мучиться еще больше, дремала, стараясь быть настороже и прислушиваясь к любым ночным звукам, всегда не таким, как дневные, – непонятным, громким и пугающим.
И каждый вечер, предвещающий наступление еще одной такой ночи, нагонял на нее тоску.
Чтобы отвлечься, она каждый вечер – в час назначенный! – то хваталась за книгу, то пыталась смотреть какой-нибудь фильм, то принималась готовиться к урокам, то бралась за какие-то навсегда отложенные хозяйственные дела, но ничего хорошего из этого не получалось. Лиза привыкла рано вставать и переделывать все, что можно, в первой половине дня, по вечерам же она была не способна ни на что, кроме ужина и поездок с детьми на разные курсы.
Хоть бы и сегодня нужно было куда-нибудь ехать! И пусть там ветер, дождь и прочие ноябрьские радости – зато можно было бы не бродить бесцельно по квартире, не зная, за что взяться и чего ожидать.
Вот, спрашивается, зачем она все-таки притащилась на кухню?!
Так
