школе с пяти лет английский, а теперь еще и немецкие словечки, которыми щеголял Денис, начавший учить его в средней школе.
– Да мне наплевать на его малышовые сикретсы! – почти по-английски завопил Денис. – Я вошел, а он…
– А у меня сы-ы-р, я тебе говорю!..
– Слушайте, замолчите-ка оба! Телефон, по-моему, звонит?
Лиза побежала в гостиную, радуясь тому, что разговор с кем-нибудь (какая разница, с кем – с кем угодно!) отвлечет ее от вечерних страхов, и надеясь, что во время этого разговора мальчишки не начнут кричать так, что придется его прервать.
– Алло, – смягчив звук «л» так, чтобы ответ был приемлем и по-русски, и по-турецки, сказала она в трубку.
– Алло, – нетерпеливо повторила она, не услышав ответа.
– Лиза?.. – неуверенно и почему-то удивленно выговорил наконец мужской голос.
– Цветан? – так же неуверенно уточнила Лиза.
Хорошим слухом она не отличалась и могла запросто перепутать голоса. Бывали забавные случаи, когда она вела беседу с племянницей, полагая, что говорит с золовкой. Родственницы обижались, а Лизе казалось, что они могли бы выучиться телефонному этикету и представляться, не рассчитывая на определители номера.
– Да, я… простите, Лиза, я не вам звоню, это ошибка. Я, наверно, нажимал не ту кнопку, – начал обстоятельно извиняться Цветан.
«И так понятно, что нажимал не ту кнопку!» – почему-то разозлилась Лиза.
Надежда на отвлекающий разговор испарялась, сейчас он еще раз извинится и будет звонить тому, кто ему нужен, своей балерине, например. А она не нужна – и снова будет ходить как потерянная, смотреть в темные окна и вздрагивать от любых звуков. От вальса с чертовщиной в исполнении ветра.
– Еще раз простите…
– Ничего страшного, пожалуйста, – на всякий случай улыбнувшись, как будто ее злость на том конце провода могла быть замечена, если она не улыбнется, ответила Лиза.
– Я звонил Ринату, – ага, значит, не балерине, а мне-то что?! – Но вообще-то, так даже лучше…
– Что лучше?
– Может быть, вы могли бы приехать завтра в театр? Мы с Ринатом можем не все понять или не так перевести, а тут…
– А что случилось? – заинтересовалась Лиза. Злость прошла так же быстро, как появилась.
– Вы, наверно, заняты, но тут есть проблемы…
– Что-нибудь с постановкой? – Лиза думала, что ситуация с «Лебединым» уже перестала быть «ситуацией» и все нормализовалось: приехал знаменитый постановщик, шли репетиции, шились костюмы. Нелли держала ее в курсе и частенько по вечерам выплескивала по телефону свои переживания, которых у нее всегда было много по малейшему поводу. – Мне Нелли ничего такого не говорила.
– Нет, не совсем. Завтра полиция придет, они сегодня уже были, с турками общались, а с нашими без переводчика трудно, они завтра с переводчиком придут, но, может быть, вы тоже могли бы?
– Могла бы, а что случилось-то? – господи, из этого тоже ничего
