истории эпохи Модерна подразумевал радикальное отсечение исторической науки от настоящего и будущего, лишая ее всякого проспективного содержания, однако вместе с тем общественный горизонт времени устремлялся в будущее. Главный тезис и посыл данной книги заключается в том, что решительное противопоставление «пространства опыта» и «горизонта ожидания», которое канонизировано научным сообществом и о котором постоянно говорят в практической сфере, не только стало максимой исторической науки, но и возведено в ранг главного постулата темпоральной культуры Модерна. Фундаментальная взаимосвязь прошлого и будущего, из которой исходит любой человек и любой социум, была принципиально разорвана «маниакально сецессионистской» культурой Модерна. Наводить мосты над бездной, разделившей прошлое и будущее, возбранялось не только историкам, сам темпоральный режим Модерна принял разделение этих фаз времени в качестве постулата. Методологическое самоограничение историографии как чисто ретроспективной науки, с одной стороны, и ее интеграция в исключительно проспективную темпоральную культуру Модерна, с другой, непосредственно взаимосвязаны. Чем радикальнее из целостного времени вычленялось прошлое в качестве научной «истории», тем больше ориентировалась История как целое исключительно на будущее. Миф истории в эпоху Модерна в том виде, в каком его разрабатывали и продвигали теоретики исторической науки в шестидесятые и семидесятые годы, оказался отражением и главной предпосылкой темпоральной культуры Модерна.
Теория модернизации и теории Модерна
Темпоральный режим Модерна оставался незримым до тех пор, пока он не вызывал сомнений. Однако в последние декады ХХ века среди интеллектуалов началось брожение, которое привело к сотрясению основ западной культуры. Так, Франсуа Лиотар выдвинул в 1979 году знаменитый тезис о конце метанарративов, «великих повествований», найдя броское обозначение для распространенного, хотя и латентного скепсиса по отношению к мифу истории эпохи Модерна. Под великим повествованием, которое объявлялось законченным, подразумевался нарратив о прогрессе человечества, эксклюзивно утвердившийся в западной историографии. С девяностых годов среди историков, философов и социологов развернулась дискуссия, которая проблематизировала ряд аспектов в представлении о модернизации. Речь шла о вопросе, считать ли Модерн и модернизацию чисто дескриптивными понятиями, или же они имплицитно содержат определенные нормативные и политические установки, которые впервые подверглись рефлексии и критическому обсуждению. Обзору этой дискуссии посвятил свое эссе, опубликованное в 2005 году, Риккардо Бавай, который констатировал, что прогрессистский оптимизм «классической теории модернизации представляет собой нечто большее, чем научная парадигма[73], поскольку он связан с такими далекоидущими опциями культуры, как «конкурентная демократия,
