возникновения тех или иных проявлений мест/территории, ни на когнитивные акты отдельных лиц или социальных групп. Таким образом, эти социально-пространственные “продукты” представляют в макро-мезо-микро-теории пространства, которую предстоит разработать, не более чем средний (мезо) уровень. Тогда как макроуровень включает в себя все те силы, которые “производит” сеть городов/территорий, а на микроуровень следует поместить акты восприятия и оценки пространства (когнитивные и оценочные действия) и касающиеся пространства паттерны поведения (присвоение, использование, мобильность и т. д.).
Значит, так называемый “мезо-габитус” (ibid.: 38), по-видимому, маркирует то промежуточное пространство, где встречаются друг с другом структурные процессы образования общества и социальных изменений, с одной стороны, и индивидуальные стили жизни и поведения, с другой. При этом разные уровни анализа не сводятся один к другому. Согласно концепции “макро-мезо-микро”[31], различные уровни агрегации влияют друг на друга, поскольку, например, материальные и социальные структуры места (инфраструктура, структура жилой застройки, структуры капитала, демографические структуры и т. д.) формируют пространство возможностей действия, которое находит свое специфическое выражение в различающихся ментальностях, интерпретативных паттернах и стилях жизни. Тем не менее со среднего уровня специфического габитуса того или иного места невозможно напрямую разглядеть структурные условия более высокого уровня и поведенческие диспозиции акторов.
Эта различительная модель, на первый взгляд, имеет то преимущество, что – как автор особо подчеркивает – с ее помощью могут быть описаны и проанализированы “социально-пространственные структуры и процессы на различных уровнях агрегации” (ibid.: 40.). Кроме того, благодаря вниманию к процессам, создающим пространство, эта модель отвечает требованиям “пространственного поворота” (Weigel 2002) в науках о культуре. Однако за счет введения промежуточного уровня, маркирующего габитус места и призванного выступать в качестве “связующего звена между внешними условиями […] и обнаруживаемыми на месте паттернами действия” (Dangschat 2007: 39), реляционный или аналоговый подход уже переводится в такую понятийную схему, которая маркирует и формально классифицирует связи с полем заранее, т. е. независимо от их специфичной для каждого случая динамики изменения и собственной логики[32]. Если же следовать концепции габитуса и поля Бурдье[33], то границы поля невозможно наметить априори или вписать в модель “макро-мезо-микро”, потому что для начала требуется определить логику поля в соответствии с господствующими там формами капитала, прежде чем можно будет конкретно выяснять, где начинают и заканчивают свое действие эффекты поля, какие практики и диспозиции сулят успех или остаются незначительными, какие акторы вписываются в поле, а какие исключаются, и т. д. “В процессе самого исследования это означает постоянное, трудное и утомительное движение туда и обратно” (Bourdieu/Wacquant 1996: 139). Иными
См. также соответствующие обзоры литературы в Dangschat 2007: 35, 38.
В конце разговора о тех преимуществах, которыми якобы обладает дифференцированная концепция “трех М” (Dangschat 2007: 40), различие между структурой, габитусом и практикой переводится в область “виртуального эссенциализма” (Bourdieu 1976: 142), где модель реальности уже не отличается от реальности модели. По этому поводу следует указать на критическое замечание Бурдье (Bourdieu 1976: 157) в адрес лингвистического и этнологического структурализма: “Объективизм, конечно, создает теорию практики, понимаемой как реализация, однако лишь в качестве отрицательного побочного продукта или, если хотите, в качестве сразу откладываемого в сторону побочного продукта, возникающего при построении систем объективных отношений”. В этом смысле модель “трех М” бьет мимо того, на объяснение чего она претендует, поскольку изначально предполагается система объективных связей, которая уже не может быть объяснена разницей габитусов и форм практики, ибо логика практики уже, как кажется, растворяется в логике модели.
Точно так же, как в новой системной теории тоже говорят о “теории системы-среды”, чтобы обозначить единство разницы между системой и окружающей средой, здесь используется выражение “концепция габитуса-поля”, чтобы подчеркнуть неизбежную, с точки зрения Бурдье, операциональную взаимосвязь этих двух терминов. Под словом “операциональная” здесь подразумевается, что конкретное значение габитуса и поля в каждом случае может меняться, так как оба понятия “были образованы для
