принадлежавший не мужчине, а женщине… По всей очевидности, скелет моей…
Это был свежеобглоданный человеческий костяк…
Здесь голос рудокопа осекся, он глухо зарыдал и не сумел окончить фразы. Все слушатели, даже суровые охотники, прослезились. Но Мак-Кнайд уже овладел собой и продолжал:
– Судя по положению скелета, тело было погребено индейцами, что меня сильно удивило, так как это противоречит их обычаям. Я подозревал, что это сделали вы. И в самом деле, после печального открытия я вышел на тропу каравана и, нигде не видя вашего фургона, заключил, что вы побывали на стоянке и пустились самостоятельно в дальнейший путь. Но в каком направлении вы удалились, мне не удалось установить.
Разрешите теперь мне возобновить рассказ с той минуты, когда я набрел на останки моей жены.
Волки извлекли тело из могилы. Я искал вокруг каких-либо следов погибшего ребенка, разрывал руками рыхлую землю, шарил в охапке листьев, которыми вы прикрыли труп, но ничто не напоминало о ребенке.
Тогда я пополз к лагерю. На месте привала я нашел все в точности, как вы нам описали; прибавлю только, что хищные птицы уже расклевывали трупы. Судьба маленькой Луизы оставалась загадочной.
В одном из фургонов сохранился старый ящик, прикрытый всякой рухлядью и уцелевший во время беспорядочного грабежа. Я вскрыл его: в ящике среди другой провизии оказались кофе и несколько фунтов мясных консервов. Это было счастливое открытие, так как с кофе и мясом я смог продержаться, пока не окрепну настолько, чтобы набрать достаточное количество шишек пиньона.
Так прошел целый месяц. Ночью я спал в фургоне, а днем ползал вокруг дерева, собирая шишки. Я лишь смутно опасался возвращения индейцев. Эта область, насколько я знал, не была занята каким-либо определенным племенем.
Достаточно окрепнув, я вырыл яму, похоронил жену и решил покинуть эти мрачные места.
Я находился приблизительно в ста шестидесяти километрах от западной границы Новой Мексики. Но разве одолеть такое расстояние пешком в пустыне не труднее, чем переплыть океан? Так или иначе, надо было собираться. Я сшил мешок и наполнил его поджаренными орешками пиньона – единственной провизией, которая не обременит меня в пути.
Во время дорожных сборов, всецело поглощенный работой, я услышал в двух шагах шум и вскинул голову в тревоге. Но какова была моя радость, когда оказалось, что причиной моего испуга был кроткий мул, медленно направлявшийся к бивуаку!
Животное меня еще не заметило, и я боялся его вспугнуть и обратить в бегство неосторожным движением. Итак, я решил завладеть мулом врасплох и забился в фургон, где, как я знал, валялось лассо. Вооружившись арканом, я спрятался в засаде, рассчитав, что мул неизбежно пройдет мимо; и в самом деле, он шел прямо ко мне. Через мгновение шея животного была захлестнута мертвой петлей, я крепко привязал заарканенного мула к оглобле фургона. Это был один из наших
