им в голову. Мы не могли дать им далее глотка воды: нас самих мучила жестокая жажда, а крошечный запас подходил к концу.
Задолго до наступления ночи мы тронулись дальше, надеясь встретить источник или ключ. Под вечер мы продвинулись еще на десять миль к югу, но ничто вокруг не указывало на присутствие воды. До самого горизонта тянулась бесплодная равнина.
Ни скалы, ни кустарники, ни дикие звери не нарушали однообразия этой обширной равнины. Мы себя чувствовали более покинутыми, чем парусник, заброшенный среди безбрежного океана.
Тревога понемногу закрадывалась в наше сознание, и решимость наша заколебалась; но, возвращаясь назад, мы вряд ли могли рассчитывать, что найдем покинутый источник. С тем же успехом можно было надеяться, что вода окажется впереди, и, подогреваемые этой надеждой, мы шли вперед всю ночь.
Утром я окинул взглядом равнину, но не заметил ни малейшей неровности. Я грустно плелся верхом вслед за быками, наблюдая мучительные усилия бедных животных, когда внезапно раздался детский голосок. Это кричал Франк, стоявший на передке фургона, выглядывая сквозь холстину.
– Отец, отец! Видишь, там белое облачко!
Я обернулся к мальчику, чтобы выяснить, что он имеет в виду. Франк глядел на юго-запад, и я посмотрел туда же.
Франк принимал за облачко снежную вершину. Я мог бы заметить ее и раньше, если бы взглянул в ту сторону, но взоры мои были прикованы к юго-востоку.
Там, где снег, должна быть и вода. Не говоря ни слова, я приказал Куджо гнать быков по направлению к горе.
Таким образом, мы уклонялись от намеченного пути, но дело шло о спасении жизни, и выбора не было.
Гора отстояла от нас еще километров на тридцать. Если бы не ночной переход, то она была бы еще дальше. Смогут ли наши быки до нее дотащиться: они шли покачиваясь, чуть не падая. Если быки свалятся – мы погибли.
Я был твердо уверен, что с горы свергается поток или речка, питаемая таянием снегов на вершине. Быть может, мы столкнемся с этой речкой еще задолго до подошвы горы. Но уклон равнины спускался именно к горе. Другими словами, поток мог свергаться лишь по ту сторону горного кряжа. Чтоб разыскать его, приходилось взбираться на гору. С трепетом мы приближались к ее подошве.
К полудню быки совсем изнемогли. Один из них околел, и нам пришлось его бросить. Трое других готовы были разделить участь товарища. Мы выбросили из фургона все предметы, к которым можно было отнестись как к балласту, все, не представлявшее для нас необходимости, но бедные животные едва волочили ноги и продвигались как черепахи.
Возможно, что двухчасовой отдых мог бы их подкрепить, но я не решался сделать передышку: слишком болезненно отдавались в моем сердце жалобные детские крики. Мария держалась мужественно, мальчики тоже. У меня не хватило духа обратиться к ним со словом утешения, так как до горы оставалось еще пятнадцать километров.
Мне пришло в голову
