взглядом, потом идет и запирает первую левую дверь, а потом подходит к Юхану, хватает его руки, трясет их и жмет). Юхан, пока мы одни – позволь мне поблагодарить тебя.
Ю х а н. Ну что ты!
Б е р н и к. Своим домом, и своим семейным очагом, и счастливой семейной жизнью, и положением в обществе – всем я обязан тебе!
Ю х а н. Карстен, дорогой, я рад, что из той дурацкой истории вышло что-то путное.
Б е р н и к (снова трясет его руки). Спасибо, спасибо тебе! Из десяти тысяч ни один не пошел бы на то, что ты для меня сделал.
Ю х а н. Скажешь тоже… Мы были тогда молоды, беспечны. Один из нас должен был взять вину на себя…
Б е р н и к. Проще всего это было бы сделать виновному.
Ю х а н. Стоп, стоп! В ту секунду проще оказалось невиновному. Я был свободен как ветер, родители умерли. Сбежать от нудной каторги в конторе было сущее счастье. А у тебя и старушка-мать жива, и с Бетти ты тайно обручился уже, она была от тебя без ума. Что стало бы с ней, узнай она…
Б е р н и к. Правда, все правда, но…
Ю х а н. И разве не ради Бетти ты решил порвать тайную связь с мадам Дорф? Ты же отправился к ней в тот вечер аккурат затем, чтобы порвать…
Б е р н и к. Да… Злополучный вечер… Пропойца этот вдруг заявляется домой… Конечно, я ради Бетти, но все равно, Юхан, – ты так благородно принял удар на себя и уехал…
Ю х а н. Не угрызайся, Карстен. Мы ведь договорились сделать так. Тебя надо было спасать, я был твоим другом. И как же я гордился дружбой с тобой! Я тут совсем зачах, ощущал себя жалким провинциалом, и вдруг возвращаешься из-за границы ты, весь такой передовой, отменно элегантный, побывавший в Лондоне и в Париже, и выбираешь в наперсники меня! А я еще и на четыре года моложе тебя был… Это теперь я понимаю, что ты вострил лыжи к Бетти, но тогда… Как я гордился! А кто бы не гордился? И кто бы не согласился пойти на жертву ради тебя? Да и требовалось от меня немного – сбежать в большой мир, дав городу месячишко посудачить на мой счет.
Б е р н и к. Хм… Карстен, дорогой, должен сказать, город не забыл ту историю до сих пор.
Ю х а н. Не забыл? Ну, я-то сижу у себя в Америке, мне там на ферме до этого дела нет.
Б е р н и к. Так ты поедешь назад?
Ю х а н. Само собой.
Б е р н и к. Но не сразу, я надеюсь?
Ю х а н. Как только смогу. Я приехал сюда, единственно чтобы составить компанию Лоне.
Б е р н и к. В каком смысле?
Ю х а н. Видишь ли, Лона уже немолода, и в последнее время ею овладела мучительная тоска по родным местам, хоть она никогда в этом не признаётся (улыбаясь), потому что боится бросить без присмотра меня, бесшабашного ветреника, ведь если я в девятнадцать лет умудрился…
Б е р н и к. То?..
Ю х а н. Прости, Карстен, должен сделать тебе постыдное признание.
Б е р н и к. Ты ведь не рассказал ей правду?
Ю х а н. Рассказал. Это я плохо сделал, но иначе не мог. Ты не представляешь, кем стала для меня Лона.
