что его отец когда-то договорился о помолвке. Он уже не дитя, чтобы беспрекословно подчиняться родительской воле, даже если бы Сергей был жив. И потом: разве Петровских не удивит, что среди их бумаг нет ни единого документа, удостоверяющего, что договоренность о помолвке действительно существует? Ведь после смерти Сергея они наверняка покопались в его архивах.
– Возможно, но у меня есть копия такого документа, и я покажу ее графу, когда он приедет. Граф не усомнится в подлинности подписи своего отца.
– Ты ее подделал?
– Это нетрудно, надо только немного попрактиковаться. Что же касается вопроса о том, как молодые воспримут известие о помолвке… – Константин помолчал и добавил почти бесстрастно: – Видишь ли, речь идет о чести. Хоть я и пожертвовал своей, для них это окажется ловушкой.
– А что, если у твоего кардинца другие взгляды и для него слово чести – пустой звук?
– Он сын Сергея, – возразил Константин, словно этого было достаточно, чтобы объяснить причину его уверенности.
Анна вздохнула. Было ясно, что все ее доводы пропали втуне. Проклятое русиновское упрямство! Вся семейка этим отличалась, но отец и младшая дочь – особенно. Стоило им закусить удила, и все старания переубедить их были напрасны.
Хотя Константина и угнетало сознание собственной вины, он цепко держался за свои доводы и считал это оправданием. Русинов желал своей дочери счастья, счастья любой ценой.
Анна понимала его и не могла винить: все родители желают своим детям счастья, но ведь его можно понимать по-разному: существует по меньшей мере сто определений счастья, и ни одно из них не похоже на другое.
После восьми лет совместной жизни, в течение которых Константин снова и снова делал Анне предложение, ему следовало бы уяснить, что не всякая женщина лелеет мечту о браке.
Решив по крайней мере попытаться втолковать это барону, она нежно коснулась его руки:
– Мне кажется, Алин вовсе не чувствует себя несчастной. Ты предоставил ей свободу, и она наслаждается ею. Ей нравится возиться с лошадьми, а муж никогда бы ей этого не позволил. У нее здесь друзья, и потом… она обожает тебя – конечно, когда вы не ссоритесь… Хотя, откровенно говоря, я думаю, ей нравятся даже ваши баталии. Тебе никогда не приходило в голову, что Алин вообще не создана для семейной жизни? Брак скорее всего стеснял бы ее, чтобы не сказать, душил… Конечно, если она встретит человека, столь же равнодушного к условностям, как и сама… Но это маловероятно.
– Или такого, который полюбит ее достаточно сильно, чтобы предоставить ей некоторую свободу, – перебил барон, – но будет способен отучить от всяких опасных выходок – ведь она то и дело рискует свернуть себе шею…
Барон, казалось, приходит в ярость от собственных слов, и Анна рассмеялась.
– Так, стало быть, ты хочешь убить сразу двух зайцев? – Она просияла, довольная своей догадкой. – И ты всерьез считаешь, что муж способен справиться с ее бесшабашностью, если даже тебе это не удалось?
– В
