style="font-size:15px;"> Но вы, наверное, удивлены?
Только что говорили об Орфее и Эвридике, о богинях судьбы, о судьбе самого Бетховена.
И вдруг я предлагаю стих (как часто в шутку говорят) «из другой оперы».
Стих не о пианисте, а о скрипаче. О каких-то волках, чудовищах. О «страшной смерти скрипача». При чем же здесь музыка Бетховена?
Я знаю, что наиболее творческие из читателей быстро поймут, в чем дело.
Если бы я привел в пример какой-нибудь из стихов об Орфее или о страдающем и борющемся с жестокой судьбой Бетховене, то совершил бы непоправимую ошибку: я превратил бы музыку в иллюстрацию стиха. Или, наоборот, стих стал бы разъяснять музыку.
В этом случае и стих, и музыка предельно упростились бы в нашем восприятии. А следовательно, навсегда погибли бы для нас с вами.
Но я показал стихотворение, которое не разъясняет и не иллюстрирует музыку, а находится НА ТОЙ ЖЕ ВОЛНЕ, что и музыка Бетховена.
Ведь восприятие музыки – это не количество информации о ней, а качество нашего с вами
эмоционального (чувство),
пластического (объем и движение линий)
и духовного (энергия)
контакта с ней.
А теперь – самое время вернуться к стихотворению Пастернака, удивиться, что оно находится на одной волне со стихотворением Гумилева, Мандельштама, и, обретя это чудо русской поэзии, еще раз послушать вторую часть Четвертого фортепианного концерта немецкого композитора Людвига ван Бетховена.
Задание после второй встречи:
Написать стих или прозу, энергия которых находится на той же волне, что и стихи Пастернака, Гумилева, Мандельштама и музыка Бетховена.
Встреча третья
Пунктиры
Когда-то в детстве я сочинил стихотворение, которое состояло только из четырех строчек.
Я написал его под впечатлением одного очень короткого произведения польского композитора Фредерика Шопена (модуляция 4).
Я привожу это свое стихотворение в книге. Но вовсе не потому, что считаю его очень сильным, а лишь потому, что оно родилось во мне под влиянием шопеновской прелюдии.
В стихотворении мне хотелось передать особую и неповторимую пластику пьесы, которая звучит всего полторы-две минуты.
Но за это время в музыке выражено столько, что не хватит многих томов, чтобы ее, эту музыку, описать (а если честно, то вообще невозможно до конца постигнуть музыку в нашем словесном мире).
Хорошенькое начало! – скажете вы.
Если описать музыку невозможно, то зачем же писать о ней книги?
И здесь я должен признаться, что моя КНИГА НЕ О МУЗЫКЕ, А О НАС С ВАМИ и нашей с вами возможности и способности воспринимать музыку.
Эта книга – о возможности так настроить наши Души, чтобы музыка беспрепятственно вошла в них, вдохновила и добралась до высшей точки Души, которую мы и называем
