запахнуть халат, не оттолкнув при этом паникующего подопечного, но без особого успеха. «Нет! Нет!» – повторял он, мотая головой, словно гром гремел у него в черепе и он пытался его вытрясти. В какой-то момент приоткрытые губы коснулись ее кожи.
Оставаться и дальше в таком положении они не могли, потому что дождь, каким бы прохладным и освежающим он ни был, уже лил как из ведра. Поэтому Клодия, продолжая подтягивать кимоно, стала потихоньку подниматься, стараясь помочь и незнакомцу.
– Давайте войдем в дом, хорошо? – предложила она, встревоженная тем, как его качает.
Он с минуту постоял, закрыв уши руками и крепко зажмурившись, потом, казалось, взял себя в руки и согласно кивнул. Захлопнув за ними дверь, Клодия с облегчением обнаружила, что он идет следом за ней в гостиную.
К ее удивлению, когда они вошли туда, ария все еще звучала. Весь мелодраматический спектакль на пороге занял не больше пары минут.
– Садитесь вот сюда, – сказала она незнакомцу, указав на диван.
Он пересек комнату и послушно сел. Откинулся на спинку, закрыл глаза, устало вздохнул. Грудь его вздымалась тяжело, как будто он только что бежал марафон.
Клодия глядела на незваного гостя во все глаза.
«Кто ты?» – хотелось спросить ей, но он, судя по всему, пребывал в таком состоянии, что приступить к немедленному допросу было бы жестоко. И все равно она едва не спросила, в кого он так вырядился.
Там, у реки, очарованная нагим мужчиной, она почти не обратила внимания на разбросанную одежду. Но сейчас странный костюм ее заинтриговал.
То, что она приняла за пиджак, оказалось длинным эдвардианским сюртуком из черного бархата, дополненным серыми брюками, парчовым жилетом в черно-серую полоску и расстегнутой на груди рубашкой с широким отложным воротником. На шее болталась довольно помятая и скрученная полоска серого шелка, по всей видимости, остатки шейного платка. Весь ансамбль казался помятым и пыльным, особенно рубашка, а на брюках виднелись пятна от травы, однако в облике незнакомца, несмотря на растрепанность, ощущалось что-то неуловимо элегантное. Он не мог быть странником Нового времени, скорее походил на беглеца из музея Виктории и Альберта или на восковую фигуру из музея мадам Тюссо, ожившую от прикосновения руки Создателя.
Внезапно он сел и снова поморщился, словно боль от резкого движения передалась голове.
– Прошу прощения за вторжение, – пробормотал он. – Я вас обременяю… я лучше пойду.
Он сделал нерешительную попытку подняться, но резко пошатнулся и шлепнулся на пол. Клодия поспешно опустилась рядом с ним на колени.
– Вы ранены, – сказала она, заглядывая ему в лицо.
При всей своей растерянности мужчина выглядел божественно. Ей хотелось получше рассмотреть глаза, но он, казалось, то отключался, то снова приходил в себя. Она дотронулась до его руки.
– Я позвоню в «Скорую» или пошлю за врачом. Вам нужна помощь.
Глаза
