вместо этого обратился в слух и наблюдал во все глаза.
– Сестры мои! – визжала бабища с мясистыми руками и внушительными бедрами, не совсем лишенная привлекательности. Заплетенные волосы растрепались по плечам и тряслись, пока она вопила и жестикулировала. – Почему мы никогда не сражались бок о бок со своими мужчинами? Почему долгие годы рыдали о судьбе Илиона, заранее оплакивали черную гибель малых детей, но ничего не пытались поделать с этим? Настолько ли мы беззащитнее безбородых юнцов, ушедших за городские стены, чтоб уже не вернуться? Разве мы более хрупки, чем наши храбрые сыновья?
Толпа взревела.
– Мы делим с мужьями-троянцами ту же пищу, свет солнца, воздух и мягкие ложа! – надрывалась полнобедрая Гипподамия. – Почему же не разделить с ними славную гибель? Так ли мы слабы?
– Нет! – завопили разом тысячи жен.
– Найдется ли среди нас хоть одна, которая не потеряла бы в этой войне с ахейцами дорогого супруга, брата, сына или кровного родственника?
– Нет!
– Есть ли здесь такая, что сомневалась бы в своей женской участи после того, как данайцы ворвутся в город?
– Нет!
– Тогда не будем терять ни единой драгоценной минуты! – кричала Гипподамия, перекрывая визг распаленной толпы. – Царица амазонок поклялась убить Ахиллеса еще до захода солнца! Она явилась издалека, чтобы сражаться за чужой город! Можем ли мы сделать меньше, защищая родной очаг, мужчин, детей ради собственных жизней и будущего?
– Нет!
На сей раз вопли не собирались утихать. Троянские жены бросились врассыпную; некоторые из них, спрыгнув с высоких ступеней, едва не затоптали Менелая.
– Вооружайтесь! – раздирала глотку Гипподамия. – Оставьте свои веретена, пряжу и прялки, наденьте доспехи, подпояшьтесь для битвы, встречаемся за городскими стенами!
Мужчины, молча следившие за этой сценой, поначалу скалившие зубы над бабьей тирадой супруги Тизифона, теперь подобру-поздорову спешили убраться с дороги, ныряя в дверные проемы и глухие проулки. Атрид решил последовать их примеру.
Он уже повернул к воротам – хвала богам, те были еще открыты, – когда внезапно увидал Елену. Она стояла на углу и смотрела в другую сторону. Затем, поцеловав своих спутниц, тронулась вдоль по улице. Одна.
Менелай замер, сделал глубокий вдох, коснулся рукояти меча, повернулся – и двинулся следом.
– Феано прекратила это безумие, – говорила Кассандра. – Сивилла обратилась к толпе и привела разъяренных кошек в чувство.
– Она умерла восемь с лишним месяцев назад, – холодно отрезала Андромаха.
– В ином сегодня, – тем же бесцветным голосом, какой бывал у нее во время видений, провещала пророчица. – Не в нашем будущем. Феано их остановила. Все покорились совету верховной жрицы Афины.
– Ну
