мам.
– Я вижу, что не девочка. – Она обратилась к гостю. – И как тебя зовут?
– Дима.
Брови maman взлетели еще выше.
– А меня – Елизавета Константиновна.
– А я знаю, – бесхитростно поведал паренек.
– Даже так?
– Мне дядя Дима сказал.
– Угу. – Она удовлетворенно качнула головой. – Ну что же, проходите. Я как раз заканчиваю готовить ужин. Думаю, дядя Дима мне с удовольствием в этом поможет.
– Я тоже могу помочь, я маме часто помогаю.
– Молодец. Но, полагаю, сегодня ты гость, так что помогать мне будет мой сын.
– Пошли, я тебе ту книгу найду. – Дядя Дима слегка подтолкнул мальчика вперед.
Димка был отправлен в комнату. Как и обещал, Жуков достал ему с антресолей свою старинную энциклопедию, и маленький гость жадно впился в нее глазами. Взрослые расположились на кухне.
Сказать по правде – Дима и сам по дороге сюда несколько раз прокручивал в голове этот разговор. Пытался подобрать хотя бы первые фразы – надо же будет с чего-то начать. Но сейчас его мозг словно отупел раз и навсегда. Ничего путного не шло в голову. Дима сопел и молчал, кромсая ножом помидоры с огурцами для салата. Поначалу молчала и maman – не то ждала, что сын начнет первым, не то раздумывала о чем-то своем. Наконец она не выдержала.
– Ну и что все это значит? Кто этот мальчик? – спросила Елизавета Константиновна. Она стояла спиной к нему и мыла в раковине яблоки.
– Тебе как – кратко или с подробностями? – усмехнулся сын.
– Как хочешь, лишь бы твоя старая глупая мать смогла все понять.
– Мам! Ну что ты на себя наговариваешь! Эти две дамы никогда, слышишь, никогда не будут твоими подругами!
Дима отложил нож и обнял мать за худенькие плечи. Потерся щекой об ее щеку и лишь потом поведал свою историю. Кое-что он, конечно, опустил – например, почти ничего не сказал о Димкиной матери, а тем более про первую их встречу. Но и того, что он рассказал, видимо, вполне хватило – maman развернулась от мойки и уставилась на сына как на сумасшедшего.
– И ты хочешь сказать, что вы общаетесь с совершенно чужим мальчиком уже несколько месяцев?!
– Ну… да…
– И у тебя ничего нет с его матерью?
– Причем здесь его мать? Ну, нет, конечно, я видел ее несколько раз…
– А она нормальная, сынок? – Елизавета Константиновна глянула на Диму с такой жалостью, что он понял – вопрос немного «недоозвучен». Похоже, maman сомневалась не только в нормальности той женщины, но и в его тоже.
– Вполне.
– Ты уверен?
– Мам, я еще раз говорю – она фотограф. Ее послали в командировку, причем очень далеко. Ребенка туда никто брать не разрешил бы. А здесь его не с кем оставить. Димка сам попросился ко мне.
– Но вы же совершенно чужие люди!
– И чего? Тем более что мы не совсем чужие – мы же с ним знакомы.
– А с ней – нет?
