Запомните нас живыми. Борис Подопригора

      Утро 15 февраля.

      Мягкая фланель парящего снега.

      Прощание. Прощение.

      Возбужденная суета последних сборов.

      – Передай ооновцам, чтобы быстрее сворачивались.

      Колонна на подходе.

      – Дуглас, давай нож. Срезаю антенну.

      Последний переполненный уазик.

      Метры, метры.

      Пограничники вышли из будки.

      Неужели, это все?

      Пульсируют мысли.

      Мы выполнили женевское соглашение.

      Они – нет.

      Будут ли нас теперь приветствовать – «Рот Фронт»?..

      Что с нами сделал Афган?

      Может, он станет паролем, чтобы не заблудиться в лабиринтах жизни?

      Может, его шепотом прозвучали такие истины, на которых будем воспитывать наших детей?

      Машина останавливается.

      У самой таможни.

      Выходим вместе.

      Полковник докладывает генералу.

      Его обнимают, уводят.

      Мы остались последними.

      Слева от меня: старший наблюдатель поста ООН подполковник Альфред Туатоко, Фиджи, справа – наблюдатель майор Дуглас Майр, Канада.

      Метры пешком.

      10.10.

      Бросаются журналисты.

      Что вы можете сказать о выводе советских войск?

      Перевожу.

      Папахи, кокарды, разноцветные шарфы, кинокамеры, диктофоны…

      Глаза сфокусировались в одной точке:

      улыбающиеся, слезящиеся, слезящиеся…

      Замершие на мгновения и готовые разрядиться в гомоне и заботах

      первых минут, самых первых минут мира.

      Отвечает Майр:

      Насколько мне известно

      (Пауза)

      В западной части Афганистана

      (Пауза)

      Советских войск

      (Пауза)

      Не осталось…

      Кажется, за спиной не только Афганистан,

      эти сумбурные девять дней в пограничном местечке Турагунди…

      Неужели этот полосатый шлагбаум

      отсечет и испанцев тридцать шестого,

      Че Гевару шестьдесят пятого?

      И только снег,

      одинаковый тут и там,

      медленно тает на губах и ресницах…

      Девять верст до границы,

      Девять лет позади…

      Все застелено белым туманом.

      Легкий снег серебрится

      Над Турагунди.

      Белый, белый. Над Афганистаном.

      Он бесплотен и тих,

      Как иконный триптих…

      Вот уж точно: не хлебом единым…

      Ну а снег все летит

      Под свирельный мотив,

      Покрывая следы и седины.

      …нотный скомканный лист…

      Позабыть обо всем…

      Просто время пришло возвращаться.

      Снег наивен и чист.

      Неслепящ, невесом.

      А глаза почему-то слезятся.

      Первая остановка автобуса на Кушку.

      Теперь все.

      Точка