Резким движением руки Чейт сделал длинный глубокий надрез и, заскрипев зубами, сглотнув крик, уткнулся лбом в колени. Из раны струей брызнул гной, смешанный с темной, застоявшейся кровью.
Архенбах нашел большую плоскую раковину, наполнил ее водой и поставил на огонь. Когда вода закипела, Чейт намочил в ней обрывки рубашки и, морщась от боли, кусая губы, промыл рану. Он собрался перевязать плечо, но Архенбах остановил его.
Архенбах лег на землю и до предела вытянул из-под панциря переднюю лапу. Между броней панциря и роговой чешуей, покрывающей лапу, показалась полоска нежной бледно-голубой кожи. В неглубоких складках на ней поблескивали крупные, размером с черешню, капли медовой жидкости.
– Это выделение особых желез наружной секреции, – объяснил Архенбах. – Служит для дезинфекции кожи под панцирем. Попробуйте, смажьте этим свою рану, может быть, поможет.
Чейт подцепил на палец одну каплю и недоверчиво понюхал. Запах был как от несвежих носков.
– Мажьте, мажьте, – подбодрил его Архенбах. – Другой аптеки поблизости все равно нет.
Чейт густо намазал рану и всю воспаленную поверхность кожи на плече золотистой мазью Архенбаха, а под конец, смирившись с запахом, натер ею лицо, руки и шею, бормоча при этом:
– Может быть, и от комаров поможет?.. А, Архенбах?..
Архенбах подбросил в костер пару волокнистых комков.
Чейт стянул с ног разбухшие от воды ботинки и поставил их поближе к огню. От ботинок пошел пар.
Если бы Чейта не трясла лихорадка, он должен был бы испытывать зверский голод, не имея во рту за целый день ни крошки. Но сейчас ему хотелось только согреться и уснуть. Он лег на здоровое плечо, свернулся клубком и почти мгновенно забылся тяжелым, муторным сном, наполненным бесформенными, пугающими образами.
Проснулся Чейт оттого, что ноздри его защекотал теплый запах съестного. Какое-то время он продолжал лежать неподвижно, закрыв глаза и прислушиваясь к урчанию в животе, – ему казалось, что это всего лишь продолжение сна. Наконец он услышал невдалеке от себя аппетитное чавканье, открыл глаза и тут же снова зажмурился, ослепленный ярким дневным светом.
В двух шагах от Чейта возле тлеющего костра на задних лапах, обернув хвост кольцом вокруг себя, сидел Архенбах и с наслаждением выгрызал мясо из красного панциря какого-то большого членистоногого, похожего на рака. Вокруг него валялось с десяток вылущенных панцирей. Еще пять псевдораков краснели, запекаясь, в золе.
– Доброе утро! – воскликнул Архенбах, увидев, что Чейт уже проснулся. – Как ваше плечо?
Чейт только теперь вспомнил про раненое плечо и с удивлением и радостью почувствовал, что оно почти не болит. Размотав тряпку, закрывавшую рану, он увидел, что опухоль и краснота спали и в ране практически не осталось гноя.
– Да ты просто волшебник, Архенбах! Твоему поту цены нет!
Перед почти незнакомым ему инопланетянином Чейт старался сохранять сдержанность, однако голос выдавал его радость.
Архенбах
