которую большинство негров не знали в ту эпоху. В Рафаэле отныне жило чувство сознания того, что этот ежедневный подарок ему преподнесли родители. Он имел уникальный шанс соединить свой огромный талант и настойчивую работу наставника во имя свободы, который научил его всем этим краскам, чтобы сделать из его музыки великолепное полотно.
IX
Симфони больше не говорил, он уставился прямо перед собой, словно Дафне могла в любую минуту выйти из-за декораций…
Жюльен вновь подумал о Лоре, чье появление в его жизни уже не казалось ему столь легкомысленным. Она была такой красивой, и он постоянно испытывал некую горечь к этой истории от подозрения, что она успела повредить его защитную оболочку. У Жюльена никогда не было естественного влечения, которым обладают некоторые люди, открывать для себя других, оказывая им, таким образом, свое доверие. Он с давних пор смешивал понятие доверие и ожидания, которые не были удовлетворены в его молодости. Поэтому он любил окружать себя теми, кто легко доверялся ему, но их разговоры часто оставались на поверхности, поскольку бессознательно он нуждался в защите своей собственной оболочки.
Тем не менее, Лора завершила эти отношения, чтобы больше не иметь такого друга, который постоянно закрывал перед ней двери своей собственной уязвимости. Звезда ее Жюльена начала медленно гаснуть и вскоре, неподалеку должна была зажечься другая. Тогда он прекратил закрывать глаза на разочарование от своего собственного отражения, которое он видел в глазах женщины, чувствовавшей реальность во всех ее красках. Даже в то мгновение, когда он пытался полностью освободиться от той тяжести, которая преследовала его, она ушла…
Природа между тем подарила Жюльену атлетически сложенное тело, зеленые глаза, в которых смешались поровну застенчивость и меланхолия, полудлинные, слегка вьющиеся волосы, которые отливали светлым тоном и шармом, чарующей загадочной улыбкой, которые покорили не одно сердце. У него было немало девушек до Лоры, но он всегда был разочарован архаичной симметрией любовных игр. Жюльен не находил там себе места и чувствовал, что он не мог по своей вине разделять тот жанр пошлой любви, которая устраивает многих людей. Он превозносил свою личную точку зрения на интимные отношения, совершенно отличавшуюся от той, в которой он прожил свое детство, как и многие другие дети, жертвы своего поколения и бедствий в созданных семьях. В итоге, Жюльен понимал любовь как квинэссенцию жизни, но он не был способен полностью освободиться от тяжести своей реальности, чтобы, таким образом, погрузиться в абсолютное самозабвение, иногда разрушительное, за исключением, пожалуй, его отношений с Лорой.
Эта женщина его любила, но ее любовь по отношению к нему быстро превратилась в разновидность воронки разочарований, по мере того, как в период развития их отношений масштабы идеалов постепенно сокращались. И она закончила их лишь ощущением тоненькой ниточки дружбы к тому, кого она теперь
