style="font-size:15px;"> Теперь Петров вытрясет из жены всю душу, опустошит сердце, а вдобавок отберёт через суд даже принадлежащее ей, оставив с двумя малолетними детьми и матерью-старухой на улице. Мыльный пузырь, который женщина сама создала для себя, лопнул, оставив чувство безысходности, тоски и разочарования в жизни – опять-таки понятия, не определяемые законодательством. Как там, в народе, говорят: «Про нужду закон не писан»? Так оно и есть. А потому Алла к этому никакого отношения не имеет. Совесть её чиста.
Да и чего ей стыдиться-то? Все берут, даже самые честные – им, кстати, дают гораздо больше, чем явным взяточникам, для которых и малость деньги. Сейчас все и обо всём догадываются – но и только, так как доказать сие практически невозможно, – и никто уже ничему не удивляется. Возмущаются, конечно, некоторые проигравшие. Но, как говорится, «сколько душе угодно», потому что «Васька слушает, да ест». Всё равно никто ничего не делает, так как у самих рыльце в пушку. Вот и получается, что у служителей Фемиды то повязка с глаз спадает, то весы барахлят, то мечами так размашутся, что только держись!
Судья вновь посмотрела на готовое решение. Сегодня появится ещё одна неудачница, духовная калека. «Ты виновата лишь тем, что хочется мне виллу на Средиземноморье», – перефразировала Алла известное изречение небезызвестной басни. Если вынести правильное решение, значит, обобрать себя, любимую. Но зачем так расточительно преступно отказываться от того, что само идёт в руки? Фемида, конечно, хоть и слепа, но не глухая же! И звон монет хорошо слышит.
А с появившимся гаденьким чувством обвалявшейся в грязи она, как обычно, справится. Съездит в путешествие куда-нибудь на лазурные берега Франции, где скоро поселится, приглядит недвижимость, на которую у неё уже есть деньги, и останется только собраться с духом, чтобы оставить столь доходное хлебное место. Шум волн, золотой песок под ногами и собственная дорогущая недвижимость быстро сотрут все воспоминания о том, откуда и каким образом у Аллы появились денежные средства на этот заграничный рай.
Прежде, после каждого прибыльного решения, когда на душе становилось неспокойно и мерзко, она ходила в церковь и ставила свечку за здравие, просила у Бога прощение за свои слабости. Однако вскоре заметила, что сколько-нибудь заметного облегчения эти действа не приносят, так как являются лишь фарсом с её стороны, после чего она вновь вынуждена принимать нужное кому-то решение. Не больший ли это грех – обращаться к Богу за помощью и обманывать Его?
Но в церковь всё же не перестала ходить. На всякий случай. А вдруг эти её неискренние молитвы будут услышаны? Хотя бы немного уменьшат вину и смягчат наказание, которое, несомненно, когда-нибудь наступит, но уже не будет таким суровым? Ведь не убийца же она, в конце-то концов. К тому же не виновата, что практически любое решение можно подвести под действующее
