в том, что я выказываю слишком большую симпатию к вашему народу и поступаю слишком мягко с теми, кто навлек на себя неудовольствие святой Церкви. Что касается применения моих прав и правосудия, я согласен сносить подобные обвинения. Но на свете не всегда правда берет верх. Поэтому, хотя я рассказал вам только истину, я должен сказать, что в интересах нашей хозяйки, в моих собственных интересах и в интересах всех сидящих за этим столом лучше было бы не распространяться особенно о подробностях этого происшествия. Пусть оно умрет в этих стенах. Согласны ли вы, друзья?
Побуждаемые одним общим порывом, а также общим, хотя и бессознательным страхом, все присутствующие, даже осторожный и дальновидный ван де Верф, отвечали в один голос:
– Согласны!
– Друзья! – сказал Монтальво. – Это простое слово дает мне такую же глубокую уверенность, как какая-нибудь торжественная клятва, такую же уверенность, какую дала клятва нашей хозяйки, на основании которой я счел себя вправе отпустить несчастную, хотя в ней подозревали бежавшую еретичку.
Монтальво закончил свою речь вежливым общим поклоном и сел.
– Что за добрый, что за восхитительный человек, – проговорила Клара, обращаясь к Дирку среди шума поднявшихся разговоров.
– Да, только…
– Какая наблюдательность и какой вкус! Ты слышал, что он сказал о нашем ужине?..
– Слышал что-то мельком.
– Правда, все говорят, что мой тушенный в молоке каплун, какой у нас был сегодня… Что это с твоим камзолом? Ты раздражаешь меня, не переставая тереть его…
– Ты облила его красным вином, вот и все, – недовольным тоном отвечал Дирк, – он испорчен.
– Не велика потеря: по правде говоря, Дирк, я не видала камзола, хуже сшитого. Вам, молодым людям, следовало бы поучиться одеваться у испанских дворян. Взгляни, например, на его сиятельство графа Монтальво…
– Мне кажется, тетушка, я сегодня уже достаточно слышал об испанцах и капитане Монтальво, – перебил свою родственницу Дирк, едва сдерживая себя. – Сначала он увозит Лизбету и пропадает с ней целых четыре часа, затем сам напрашивается на ужин и садится с ней на почетный конец стола, предоставляя мне скучать на противоположном конце…
– Ты сердишься и становишься невежлив, – сказала тетка Клара. – Тебе не мешало бы поучиться у испанского идальго и коменданта не только умению одеваться, но и умению держать себя.
Почтенная дама при этих словах поднялась, обращаясь к Лизбете:
– Если ты закончила, Лизбета, пойдем, а наши гости еще займутся вином.
Когда дамы удалились, в столовой стало еще оживленнее.
В те времена почти все пили очень много спиртных напитков, по крайней мере на праздниках, и этот вечер не составлял исключения. Даже Монтальво, чувствовавший, что выиграл игру, и поэтому несколько успокоившийся,
