гости. Празднество началось, повара засуетились, ставя перемены кушаний, изготовленных в гостинице. Над столом спускалась люстра из шести подсвечников, в каждом из которых оплывала сальная свеча, освещая сидевших за столом, но оставляя прочую часть комнаты в большей или меньшей темноте. К концу ужина часть обгоревшей свечи упала в медный соусник, стоявший под люстрой, и жир загорелся. При свете внезапно вспыхнувшего пламени Монтальво, сидевшему напротив двери и случайно поднявшему глаза, показалось, будто вдоль стены в спальню скользнула темная фигура. Одну только секунду капитан видел ее, затем она исчезла.
– Caramba![18] Друг мой, – обратился он к Дирку, сидевшему к фигуре спиной, – в вашей мрачной квартире, кажется, водятся приведения? Мне почудилось, будто сейчас одно скользнуло мимо нас.
– Привидения? – отвечал Дирк. – Не слыхал. Я не верю в привидения. Не угодно ли еще паштета?
Монтальво взял еще паштета и запил стаканом вина. Он не продолжал разговора о приведениях: быть может, ему пришло в голову объяснение виденного. Как бы то ни было, он не сказал ничего больше.
После обеда стали играть, и на этот раз ставки начались с той суммы, на какой остановились накануне. Сначала Дирк проигрывал, но потом счастье вернулось к нему, и он стал выигрывать.
– Друг мой, – воскликнул наконец капитан, бросая кости, – вы, без сомнения, обречены на несчастье в супружеской жизни, потому что дьявол сидит в вашем игорном стакане, а его высочество всего не даст одному человеку. Я – пас! – И он встал.
– И я тоже, – заявил Дирк, следуя за ним к окну и не желая брать больше денег. – Вам очень не везло, граф, – сказал он.
– Да, – отвечал Монтальво, зевая, – мне теперь целых шесть месяцев придется жить… воспоминанием о вашем прекрасном обеде.
– Все очень досадно, – сконфуженно проговорил Дирк, – мне не хотелось бы брать ваших денег. Проклятые кости сыграли со мной такую шутку. Не станем больше говорить об этом.
– Офицер и дворянин не может так относиться к долгу чести, – сказал Монтальво, вдруг став серьезным. – Но, – прибавил он с коротким внезапным смехом, – если другой дворянин будет настолько добр, что согласится покрыть долг чести другим долгом чести, то дело примет иной оборот. Если бы, например, вы могли одолжить мне четыреста флоринов, которые вместе с проигранными мною шестьюстами составят тысячу, то это было бы очень кстати для меня. Только, прошу вас, если это почему-либо неудобно для вас, забудьте о моих словах.
– Я здесь, за своим собственным столом, выиграл такую сумму, – отвечал Дирк, – и прошу вас взять ее.
Собрав стопку золота, он пересчитал ее на ладони с ловкостью купца и протянул деньги Монтальво.
Монтальво колебался, но затем взял золотые и небрежно опустил их в карман.
– Вы не пересчитали, – заметил Дирк.
– Совершенно
Черт побери!
