завтрака, он нашел там ожидавшую его даму, в которой, несмотря на длинный плащ и вуаль, без труда узнал Черную Мег. Действительно, Мег ждала его уже довольно долго и, по свойственной ей любознательности, не теряла времени даром.
Читатель, вероятно, помнит, что в свое предыдущее посещение жилища капитана Монтальво она успела захватить бумаги, которые нашла в незапертом столе. При ближайшем рассмотрении эти бумаги оказались, как она того опасалась, не имеющими никакого значения, – неоплаченными счетами, военными рапортами, записками от дам и так далее. Однако, раздумывая, Черная Мег припомнила, что в столе был еще внутренний ящик, который, казалось, был заперт. И поэтому она на всякий случай захватила с собой связку ключей вместе с двумя маленькими стальными отмычками и явилась к капитану в такое время, когда знала наверное, что Монтальво завтракал в другой комнате. Все шло хорошо: Монтальво завтракал, а Мег осталась одна в комнате, где стоял стол. Об остальном можно догадаться. Положив принесенную с собой пачку бумаг на место, Мег с помощью своих ключей и отмычек отперла внутренний ящик. Здесь действительно оказались письма и в маленьком футляре, оправленном золотом, две миниатюры, одна – портрет молодой красивой женщины с темными глазами, другая – двух детей, мальчика и девочки пяти или шести лет. Тут же лежал локон волос в бумажке с надписью рукою Монтальво:
Волосы Хуаниты, данные мне на память.
Это была драгоценная находка, и Мег поспешила завладеть ею. Спрятав все за пазуху, чтобы рассмотреть на досуге, она предусмотрительно сделала из разных бумажек пакетик наподобие взятого, который положила в ящик, прежде чем запереть его.
Устроив все по своему желанию, Мег вышла на крыльцо, где проболтала с часовым, и снова вернулась в кабинет в ту самую минуту, когда через противоположную дверь туда входил Монтальво.
– Ну, любезнейшая, – обратился он к Мег, – достала доказательства?
– Кое-что добыла, ваше сиятельство, – отвечала она. – Я была в доме во время обеда, который вам давали, хотя никто не видел меня, и оставалась еще после вас.
– В самом деле? Мне показалось, что ты проскользнула мимо, и я похвалил тебя за догадливость: ты прекрасно придумала пробраться туда, пока народ двигался взад и вперед. Отправляясь домой, я, кажется, узнал также одного человека, которого ты почтила своей дружбой, – лысого низенького толстяка, в Гааге его, кажется, звали Мясником. Ну, не гримасничай, меня не волнуют женские тайны, но мое положение здесь обязывает меня знать некоторые вещи. Что же ты видела?
– Ваше сиятельство, я видела, как молодой человек, за которым я должна была наблюдать, и Хендрик Брант, сын богатого гаагского золотых дел мастера, стоя на коленях, молились.
– Это дурно, – сказал Монтальво, покачивая головой, – но…
– Я видела, – продолжала она своим хриплым голосом, – как они вместе читали Библию.
– Возмутительно! – произнес Монтальво с притворным содроганием. –
