правда нравится, как готовит моя Люся? Кроме шуток?
– Нет, – ответил Василий Васильевич. – Но я почувствовал к ней такую симпатию! Я никогда не скажу ей ничего неприятного, хотя я очень привередлив в еде.
– Но послушайте, – зашептал папа с горящим взором. – Девять лет я прошу её не резать ножом, который даёт ржавый запах. У неё нос не работает совсем, а у меня нюх как у английского сеттера. Нет, она всё равно будет резать вонючим ножом, доводя меня до исступления.
– Тут надо что? – Василий Васильевич сделал огромную паузу. – Унять обоняние.
Вскоре он выздоровел, и мы пригласили его к нам в Уваровку. Ещё было только начало сентября, он бродил по огороду, высматривая, как живут в палых листьях жабы, и со счастливой улыбкой в мисочку собирал черноплодную рябину.
– Надо замотаться шарфом, – посоветовал ему папа, – у вас очень шея, Василий Васильевич, уязвимое место.
– Он нарочно терзает нам сердце, – сказала мама и вынесла на крыльцо шарф.
А он сиял и прямо на дереве щупал, не срывая, антоновские яблоки.
– Нет ничего прекраснее, – говорил он, – вида зреющих яблок!
– А зреющих слив? – спрашивал из окна папа.
– Ничего!
– А зреющих груш?
– Тоже нет!
– А камыша в болоте?
– Нет ничего прекраснее всего этого! – отвечал Василий Васильевич.
Потом мы варили картошку и ели её с чесноком.
– Чеснок я делаю так, – рассказывала мама, – чищу зубы, споласкиваю рот одеколоном, жую чеснок и выкладываю его в готовое блюдо.
– У нас в России, – говорил папа, – люди не самые умные, но самые смелые.
– До свиданья, сегодняшний день, – сказал Василий Васильевич на прощание. – Если б вы знали, как я рад, что вы –…ВЫ!
– Ещё увидимся! – махнул рукой папа.
Наутро Василий Васильевич, разодевшись в пух и прах, пришёл с белою гвоздикой в красной кофте – снегирь на снегу.
– Дорогие мои! – Он влюбленными глазами смотрел то на маму, то на папу, то на меня. – Я хочу сделать вам предложение.
– Предложение чего??? – спросил папа.
– Я хочу предложить, – заявляет Василий Васильевич, – свою руку и сердце.
– Кому??!
– Вам троим, – говорит он, – мне все тут понравились. Особенно вы, Михаил, – вы такой приветливый, дружелюбный. Я принёс вам в подарок хлопчатобумажные носки.
– Милая, родная, – обратился Василий Васильевич к маме. – Вы похожи на этот цветок. А когда вы состаритесь, я куплю вам саксофон. Это будет умопомрачительная картина: маленькая старушка, сухонькая, наяривает на саксофоне…
Повисло астрономическое молчание.
– Но позвольте, Василий Васильевич, – проговорил наконец мой папа. – Есть здравый смысл! И какая-никакая, а честь! У нас абсолютно укомплектованная ячейка!..
– Возможности жизни безграничны, – сказала мама. – Миша! Я поняла: мой идеал мужчин – не
