как ожиревшие домашние гуси, которые и хотели бы, да не в силах улететь.
– Твои? – спросила я, кивнув на рубашки.
– Да, я с утра постирал. Сегодня обещает быть хорошая погода.
Некоторое время Жан грустно молчит.
– У меня много хороших костюмов и рубашек, – как бы оправдываясь, заговаривает он. – И галстуков. Есть очень дорогие. Я носил все это, когда преподавал в университете. А теперь – зачем они мне?
– Но теперь ты тоже встречаешься с людьми.
– Работа психоаналитика это не та работа, при которой требуется безупречный внешний вид.
– Ошибаешься.
– О, нет. Ты совсем не знаешь моих пациентов. Это люди, с головой погруженные в свой внутренний мир, и едва ли они замечают, что творится вокруг. Особенно им нет дела до моих брюк.
– А вдруг они на минутку вынырнут из своего внутреннего мира, и взгляд их упадет на твои брюки?
– Это не страшно, ведь брюки на самом деле хорошие. Да, помятые немножко. Я в них в машине езжу и дома хожу, они не могут быть безупречны.
– А если психоаналитик сидит перед тобой в помятых брюках, не требуется ли ему самому психоаналитик?
– Хм…
– Что подумает о тебе пациент?
Жан молчит.
– Вынужден признать, что ты отчасти права.
Ага! Значит, все-таки признает существование внешнего мира.
– Я не отчасти права, Жан. Я права. Брюки должны быть безупречны. И по их покрою не должно быть заметно, что куплены они в семидесятых.
***
Кабинет Жана находится в дальнем конце дома, туда он и пошел встречать пациента.
– Перед твоим приездом я известил всех, что у меня двухнедельный отпуск, – сообщил он, уходя. – Но этот парень особенный, его нужно принять.
Что ж, посмотрим на особенного парня. Справившись с пловом, я становлюсь у окна-двери и наблюдаю, как во двор въезжает довольно крутая черная тачка. Из нее выходит такой же крутой мужчина в черной куртке – ого! Даже издалека видно, что это мачо, каких мало. Он поставил машину и, поскольку в кабинете у Жана тоже окно-дверь во всю стену, то прямо в нее и вошел.
Боже мой, что же такого стряслось с этим парнем, если ради него Жан отменяет свой отпуск?! Меня разбирает любопытство. Проходит минут пятнадцать; в течение них я рисую себе всевозможные сюжеты из жизни мачо, которые довели его до кушетки психоаналитика. Рисую так и эдак – ничего не получается – ну не пациент он!
Вскоре приходит Жан и торопливо распечатывает что-то на принтере. Черная машина еще стоит во дворе.
– Что ты печатаешь? – любопытствую я.
– Счет-фактуру на оплату сеанса.
Во как! Всё серьезно. Сеансы психоанализа отпускаются как товар на складе. Зачем этому мачо счет-фактура? Он что, будет предъявлять ее жене? Неловко у Жана выпытывать, к тому же он уже ушел.
В окно вижу, как черная машина скрывается за воротами.
– Сегодня
