что говорит тем же несколько высокопарным стилем, что и его собеседник. «Хорошо, что хоть без акцента, – подумал молодой маг, – а то старик решил бы, что я смеюсь над ним».
– Однако среди моих друзей есть и… – Амин почему-то решил рассказать о своей давней подруге, соученице в Гильдии, эльфийке Элениэль, но закончить фразу не успел. В этот момент издали, со стороны идущих от центра города улиц, донеслись крики и рычание. На мгновение гомон толпы на площади смолк, а затем поднялся вновь – но теперь это были вопли ужаса. Яростное рычание, звучавшее все громче, приближалось, и люди в панике устремились к воротам, спеша выбраться из города. Сделать это было непросто – как раз в это время под аркой проезжали телеги Рома. Ловкий купец ухитрился пустить их по две в ряд, воспользовавшись тем, что в тот момент никто не пытался выехать наружу. И вот теперь к нему хлынуло людское море, грозя захлестнуть и смыть весь его караван. Не только люди оказались объяты страхом: волы, лошади, козы, овцы – все они присоединили свои голоса к всеобщей какофонии, испуганно вторя своим кричащим хозяевам.
Амин, не слишком деликатно схватив за плечо старика, бросился к ближайшему дому и вскочил на невысокое крыльцо, вжавшись в арку двери и прижав к ней Лайона. Оказаться под ногами у испуганной толпы означало верную смерть. Внимательно оглядывая площадь в попытке выяснить причину охватившей людей паники, юноша с удивлением заметил, что эльфы продолжали свой путь как ни в чем не бывало. До рычания же, которое теперь стало просто оглушительным, долгоживущим, казалось, не было никакого дела – они старались лишь не оказаться на пути у бегущих в разные стороны людей.
Неведомые твари, по-видимому, приближались по широкой улице, отходившей прямо от площади. Именно оттуда бежало больше всего людей, и именно они вопили громче всех.
Чудовища действительно оказались неведомыми Амину. Не прошло и нескольких секунд, как первое из них вырвалось на площадь. Ужасный зверь напоминал странную помесь собаки и ящерицы. В горбатой холке, покрытой всклокоченной гривой грязно-бурого цвета, монстр достигал полтора человеческих роста. Он несся гигантскими скачками, отталкиваясь от земли, подобно лягушке, сразу всеми четырьмя лапами. Шерсти, кроме холки, на звере больше нигде не было – голая кожа пузырилась огромными красными бородавками. Морду – вытянутую, с разинутой пастью, из которой клочьями вылетала пена, – еще сильнее уродовали два изогнутых рога, торчавших сразу над маленькими глазками. Из оскаленной пасти с множеством острых длинных зубов, в человеческую ладонь каждый, вывалился раздвоенный на конце язык.
Остальные твари, числом около десятка, выскочившие на площадь следом за вожаком, были не так велики, но столь же уродливы. Когда первое чудовище, сделав последний гигантский прыжок, опустилось прямо посреди открытого пространства, пригнув голову и оглушительно рыча, остальные медленными шагами, вперевалку, стали расходиться веером, охватывая людей полукругом и отрезая им пути к
