4
Коля жил неподалеку от Аничкова моста, в единственном на Невском доме, построенном в советском стиле, с гигантскими фигурами рабочего и работницы. Он встретил Ренату у метро, и, пока шли по Невскому к его дому, рассказывал о том, как ассистировал профессору Гантману, который в урологии царь и бог, и как Гантман его похвалил. Он тоже радовался своей работе, и ему хотелось поделиться своей радостью с Ренатой. Но при этом он не захлебывался собственной радостью настолько, чтобы не расспросить и о ее делах.
Он и спросил, и Рената рассказала, что делала кесарево и что ее тоже похвалил доктор Сковородников. Ей только показалось почему-то, что ее рассказ совсем не соответствует тому, что было на самом деле. Тому, что она чувствовала тогда, – пению души… Но, может быть, об этом вообще невозможно рассказать никому, даже любимому человеку? И к тому же они уже пришли – Коля открыл перед нею дверь парадной.
В квартире стояла тишина и было очень тепло. После промозглого мартовского ветра, продувавшего город насквозь, это чувствовалось особенно.
– Никак к вашим погодам не привыкну, – сказал Коля. – От воды сырость, по улицам ветра сквозные…
– Но ведь зато Невский, – сказала Рената. – И Фонтанка.
Наверное, она выразила свою мысль непонятно, точнее, вовсе не выразила. Она только хотела сказать, что чувству, которое возникает на Невском проспекте, не могут повредить никакие ветра и что по сравнению с самим по себе чудом Фонтанки ничего не значит идущая от ее воды сырость. Но сказать все это с таким вот прямым пафосом она, конечно, не могла – это противоречило всей ее натуре.
– Да, по крайней мере, центр города, – согласился Коля.
Странно было, что они разговаривают о таких неважных вещах. Да нет, что же странного, разве любящие люди обязательно должны постоянно разговаривать о чем-то судьбоносном? Есть ведь обыкновенная жизнь, и она достойна внимания.
Коля повесил Ренатино пальто на вешалку. Она посмотрелась в настенное зеркало здесь же, в прихожей. Лицо у нее было взволнованное, глаза, очень светлые, почти прозрачные, поблескивали как-то лихорадочно.
Рената удивилась. От встречи с Колей она не чувствовала никакого волнения. Тогда что же означает этот беспокойный блеск?
– Хочешь чаю? – спросил Коля. – Или, может, поедим?
– Нет, чаю не хочу, – ответила Рената. – И есть не хочу, я дома позавтракала.
– Хорошо, – кивнул он.
– Почему хорошо? – удивилась она.
Странно было бы предположить, будто Коля экономит продукты!
– Потому что я по тебе соскучился. И не хочется время зря терять…
Он взял ее за руку и потянул за собой. В тишине комнаты его голос звучал как-то слишком громко.
– Я разложу диван, – сказал Коля. – Родители только завтра вернутся, никто нам не помешает. Оставайся ночевать.
Рената хотела сказать, что не предупредила маму, но
