и растаял. Только тогда до Ромы дошел смысл всего случившегося. Он упал на колени и заплакал во весь голос, закинув голову. Он заревел раненым зверем – так тяжело на душе у него было. И, проревевшись, он еще раз взглянул на свои ладони, а затем шепнул: «Теперь я готов. Готов ко всему, к обряду посвящения, к переезду, к смерти, к жизни, к боли, страданиям, ко всему». «Представляете, душа еще ничего понять не успела, а тело уже увозят… Стоит, должно быть, смотрит вслед уезжающей скорой», – вспомнилась фраза Ленор, когда они проходили здесь вчера. Да даже не вчера это было, а всего несколько часов назад. И душа его здесь стояла и смотрела… А может, стоит, смотрит до сих пор и видит Рому, как тот ловит снег и отчего-то плачет.
Глава V. Время разбрасывать камни
Навсегда лишившись какой-то части своего «Я», которую так взращивал и старался сохранить парень, после вести о смерти друга изменился и он сам. Изменилось его сознание, его мировоззрение, и все вдруг стало другим. Многое, за что так цеплялся Рома раньше, было собрано по углам и полкам памяти и свезено на свалку за ненадобностью. Затем он занялся потрошением своей души и без жалости выкидывал оттуда все теплые слова, лучистые воспоминания – все, что грело душу. «Не по сезону!» – приговаривал Рома, сваливая в кучу все душевные радости от игры в футбол до празднования своего дня рождения. Он беспощадно отрекался от всех любимых дел, событий, планов, мечтаний. «Нет вас, все, немного вы и стоили, раз с вами так легко распрощаться», – приговаривал им вслед Рома. Правда, были какие-то красные ящики – просто неподъемные и словно кричащие о своей важности и необходимости находиться здесь, как огнетушитель в любом помещении. Он сам не заметил, как оказался возле городской управы района.
– И что я там забыл? – спросил он у себя.
– С мамой хоть простись, раз все так серьезно, – взмолился внутренний голос.
– Да зачем? – спросил он и пошел дальше.
– Как зачем? Почему зачем? Может, потому что она мать? Может, это и есть те самые красные ящики, что ты не можешь сдвинуть? Знаешь, а ведь они по умолчанию в душе и сердце каждого человека.
– Брось, откуда тебе-то знать? Ты это же и есть я. А я до такого умозаключения еще не дошел, следовательно, тебе не знать больше моего.
Он двигался куда глаза глядят, не совсем понимая, сколько еще кругов он будет так кружить вокруг да около здания и когда сможет пересилить себя и зайти к маме, чтобы хотя бы взглянуть на нее и тогда уже исчезнуть из ее жизни. Просто взять и раствориться. Чтобы никто не знал ничего о нем, чтобы все жили себе дальше, пили водку, шатались по двору раздетые, жрали семечки на улице как свиньи, спускали последние деньги на лотерейные билеты в надежде разбогатеть здесь и сейчас, не прилагая особых усилий, чтобы били своих жен, а жены били детей и мужей в ответ, заводили по десять собак и сорок кошек, каждый день пили пиво после работы или учебы – и вообще, оставались в этом городе и умирали,
