она рисует лучше? Когда ты трахнешь ее раз пять? Или когда она под крЭком? —
…Эффи ломает спичку в пальцах.. Откуда у нее в пальцах спичка? Из спички медленно сыплется белый порошок.. О, господи, что она опять подсунула Лис – се? Что?! – Я бегу, поскальзываясь на остром ребре порога окна лоджии, обратно в комнату.
…Лисса сидит в кресле качалке, уставившись в экранные блики камина и чертит что – то на бумаге, невидяще, слепо, по – кассандровски.4 Озноб проходит у меня по хребту, змеясь от шеи к ягодицам, и застревая где то между лопатками. На рисунке Лис – сы – линии и штрихи… Замысловатый орнамент складывается в манящую взор, до холода в горле, фигуру: женский силуэт со змием на бедрах… Ева.. Лилит. Клеопатра? Нет, черт, нет… ее глаза слишком бездонны для Евы, широки для царицы Нильской долины… и я опять узнаю.. Нет, я не узнаю. Я боюсь узнать…
***
… – На меня, на меня идите, прямо на меня, молодой человек, что Вы, первый день на свет родились?! – Демирова нетерпеливо встряхивает кистями рук, поднимает их над головой, браслет закреплен туго и прочно, но от порывистости жеста съезжает с запястья.. Она не хмурится, ее лицо холодно. Но актриса словно втягивает воздух в свое змеистое тело, и вся становится одной прочерченной, отрывисто и четко, линией звука, танца, тугой, натянутой тетивой лука. Или стрелой?
…Ее каблук, ее нога, капрон, бедро вырисовывают причудливую петлю резкого па: пассодобля, танго, фламенко, и вот она вновь оказывается на стуле прямая, как сигарелла, которую я в нетерпении бросил на пол, куда то в темный угол, у занавеса…
…Взмокшая спина, расстегнутый ворот рубашки, говорят Анюте о моих усилиях больше, чем все остальное:.. Страсть к танцу – не испарилась, и пока супруга насмешливо промокает мне голову полотенцем, чуть сильнее, чем обычно, ероша тонкими, «гитарными», пальцами мои волосы, я залпом осушаю жалкое подобие кубка Гертруды на круглой треноге шаткого театрального, бутафорского столика. Декораций на сцене театра почти нет. Глухо шипит магнитофонная лента. Занавес задвинут. Демирова просто дает мне урок пластики, ритмического движения.
– Послушайте, на кой черт вам все это?! – Актриса резко отбрасывает волосы назад, они тускло серебрятся в луче неяркого круга света у правого края сцены. – Вы еще молоды, спортом занимались, мышцы упругие, любая будет в восторге от Вас, поверьте.. Зачем Вам танец, не понимаю? – Она не мигая, смотрит в стороны Анюты, и маску ее лица трогает улыбка, чуть заметная.
– Алла Леонидовна, поймите, я рисую Вас! Картина – парная, картина о танце. Это должно быть не банально. Просто Демирову актрису, сольно, рисовали – многие. А мне нужно. Вас почувствовать, как то так!
Я резко выбрасываю руку вверх, щелкаю в воздухе…
Узнать… Понять. – Пытаюсь возражать. Нужно ли?
– Молодой человек, а не многого ли Вы хотите, вообще? Меня не мог понять даже Антуан Витез
Знаменитая слепая пророчица у древних греков. Героиня мифов и легенд. Автор.
