в одном из портовых борделей.
Рубикундо Лоачамину нравились негритянки. Во-первых, они в постели не стеснялись говорить такое, от чего вскочил бы на ноги даже нокаутированный боксер. А во-вторых, что было для него не менее важно, занимаясь любовью, они не потели.
Как-то раз, развлекаясь с Хосефиной – красоткой с гладкой и упругой, словно натянутой на барабан, кожей, он вдруг заметил на комоде ряд книжных корешков. Оторвавшись от ласк, Рубикундо присмотрелся к этому чуду света. Зрение его не обмануло: пара дюжин разнокалиберных книжечек действительно выстроились в шеренгу по росту на комоде в комнате его подруги и ублажительницы.
– Ты что, книги читаешь? – недоверчиво спросил он.
– Ну да… Понемногу, правда, и не быстро, – ответила женщина.
– И какие же тебе больше всего нравятся?
– Любовные романы, – с томным вздохом призналась Хосефина, засвидетельствовав совпадение своих вкусов с предпочтениями Антонио Хосе Боливара.
Начиная с того дня Хосефине пришлось совмещать уже привычную для нее роль временной компаньонки с новыми для себя обязанностями литературного критика. Каждые полгода она со всей ответственностью проводила отбор двух романов, в которых, по ее мнению, терзания героев были самыми жестокими. Именно эти литературные произведения, получившие столь высокое одобрение, оказывались затем в хижине Антонио Хосе Боливара Проаньо на берегах реки Нангаритцы.
Старик торжественно принял из рук доктора две книги, тщательно рассмотрел обложки и сообщил, что на первый взгляд они ему нравятся.
Тем временем ящик с покойником перенесли с пристани на палубу. Общий надзор за несколько необычной погрузочной операцией осуществлял вернувшийся из своего домика алькальд. Заметив зубного врача, он несколько раз выразительно посмотрел в его сторону, а затем подослал одного из жителей поселка с традиционным напоминанием.
– Сеньор алькальд интересовался, не забыли ли вы про налоги, – передало доверенное лицо запрос руководства.
Врач протянул ему заранее приготовленные банкноты, заметив при этом во всеуслышание:
– Да как же он мог такое подумать! Передай сеньору алькальду, что я – законопослушный гражданин.
Посланник вернулся к алькальду и вручил тому деньги. Алькальд пересчитал банкноты, запихнул их в карман и чуть заметным кивком, сопровождавшимся неопределенным жестом руки, дал понять, что подношение принято.
– Мне он тоже, кстати, страшно надоел, – сообщил старик, обращаясь к зубному врачу. – Совсем свихнулся на своих налогах. Только и думает, как бы с кого сорвать хоть какой-нибудь куш.
– Кровососы, – кивнув, согласился Рубикундо Лоачамин. – Как еще их и назвать-то? Любое правительство только тем и живет, что пьет кровь и вытягивает последние жилы из своих граждан. Ну да ладно – как они к нам, так и мы к ним. Да и что с них взять? Одно слово – сволочи.
Некоторое время старик и врач молча смотрели на зеленовато-бурую реку
