головами, перебирали амулеты.
– Видим, что великая сила в тебе, чужак. Однако ее недостаточно, чтобы укротить древлян, когда они захотят убивать. Но послушай: сделанного не воротишь, ты уже раззадорил находников, и они сожгут Туров. Об этом и огонь гудит, и ветер несет весть, и вода плещет. Это воля богов, не твоя. Но поклянись в одном – ты навсегда покинешь нашу землю.
И Торир сделал последнюю попытку:
– Если я спасу укрывшихся в граде дреговичей, послушаете ли меня? Останетесь ли свободным племенем, без оглядки на Киев и Полянских князей-варягов?
Волхвы переглянулись, и что-то мелькнуло в их глазах. Стары ведь были, помнили вольное время, когда дреговичи никому не подчинялись.
– Ты смоги сперва, – только и сказали перунники и ушли, не оглядываясь.
Вечером Торир, сидя на Малаге, беседовал со своим воинством.
– Завтра возьмем детинец Турова. И его кладовые, и клети, и казна его – все ваше. Дружинники Полянские тоже ваши. Хотите – убивайте, хотите – берите в полон, если кому забавно, чтобы его отхожее место чистил витязь из дружины Дира.
Древляне дружно заржали. Может, теперь не только о смертоубийстве думать будут. Он же говорил далее: о том, что не будет им великой чести, если порешат беззащитных дреговичей в граде. Древляне сразу притихли, а Торир ощутил предостерегающий взгляд Рыси. Но настаивал на своем. Взывал к милосердию древлян, если им известно такое слово.
Однако древляне зароптали, кое-кто даже выкрикнул гневно:
– Пошто нам дрегву жалеть? Мерзость они болотная, жаб едят.
– Так зачем же в их крови марать благородный булат? Не лучше ли, если они дань станут платить добровольно?
Не получилось. Как и Рысь, они не видели в этом смысла.
– Зачем нам дань от дрегвы? Нас данью никто не обкладывал, да и нам чужого не нужно. Свое же возьмем и так.
Торир не стал больше убеждать. Возможно, потом, когда они устанут после боя, он вновь попробует заступиться за дреговичей. Рыси же сказал:
– Ты в бой не сильно-то рвись, будь поближе ко мне. Возможно, в том для тебя и не великая слава, но учти; почести и победа остаются у того, кто уцелеть сумеет.
Рысь поглядел понимающе. Неужто что-то стало доходить до дикого древлянина? Но этот худой и подвижный воин с глазами в крапинку, словно скорлупа яиц куропатки, и впрямь был не лишен ума. И Рысь ему еще пригодится.
Штурм детинца начался с рассветом. Но дружинники в граде показали себя, успели подготовиться к нападению. И как же они били древлян! Посылали из-за частоколов тучи стрел, лили сверху кипяток и смолу, метали острые сулицы. Но древлян невозможно было остановить. По знаку своего предводителя они бросались на приступ, пробирались под стены, укрывшись под сбитыми из бревен щитками, сбивали из пращей и луков мелькавших на заборолах защитников. А по единственному пологому подъезду
