реку корягами и буреломом. На первой ладье наверняка опытные кормчие, заметят по бурунам помеху под водой, замедлят ход. Вот тогда…
Ему не хотелось этого «вот тогда». Подсознательно желал, чтобы отбились союзники-новгородцы. Однако в глазах древлян, в глазах Мутьяна это будет признанием его Торира, слабости. Что ж, придется постараться. Как говорит местная пословица – взялся за гуж…
Торир заметил, что на первой ладье главным был осанистый бородатый купец в высокой куньей шапке. Прохаживался вдоль бортов важно, что-то наказывал охране. Порой останавливался на корме, где под натянутым сукном лежали тюки с товарами, а порой подходил к мачте, у основания которой располагался небольшой шатер. Вот полог шатра откинулся, и появилась девица. Вышла, стала подле купца.
Торир даже глаза протер, словно не веря себе. А она возникла перед ним как видение – высокая, грациозная, длинная черная коса на грудь перекинута, лоб обвивает пестрая тесьма. Купец ее явно вниманием окружает, под руку норовит взять. Она же будто и не глядит на него. Манера держаться все та же, княжеская, голова поднята почти с византийским достоинством.
Когда Торир понял, что перед ним Карина, первым его чувством была неожиданная слепящая радость. Надо же, ведь и не вспоминал почти, а как увидел – душа запела. Но радость смолкла под наплывом страха. Сам ведь обучал древлян, как напасть, как ладью брать, никого не щадя. Вон как зыркают люто, не удержать, не остановить их теперь. И попадись им Карина… Чего, спрашивается, не сиделось ей под тихим кровом знахарки? Теперь же…
Он пробрался сквозь заросли туда, где прятался в лодке за осокой Мутьян.
– Сейчас сам поведу воев. Своих же упреди, чтоб девку с черной косой не трогали. Моя она.
Мутьян глянул с насмешкой. Ишь, как засуетился чужак. Не сторонится более, не увиливает от набега. А чтоб бабу чернокосую приберечь… Иль сам не разумеет, что, и отдай Мутьян подобный наказ, о нем узнают лишь те, кто на этом берегу. А как быть с теми, кто в засаде на той стороне реки затаился?
Торир был напряжен. Отметил, как ощерился Мутьян в ожидании сигнала. Рот в густой бороде кривился в недоброй усмешке.
Из зарослей было видно, как кормчий на первой ладье заметил преграждавший течение бурелом, подал знак, и ладья замедлила ход, ряды весел опустились, тормозя движение.
– Пора, князь, – сказал Торир. – Не упусти момент.
Мутьян тут же, сложив особым способом у рта ладони, прокричал дикой птицей, подавая сигнал.
И тотчас узкие долбленки стремительно рванулись с обеих берегов наперерез каравану. Плыли пока тихо, не расходуя сил на вой, сберегая для гребли.
На ладьях их приметили. Охранники вмиг сгруппировались, стали пускать стрелы.
Торир почти не заметил, как рядом упал в воду пронзенный навылет древлянин. Но теперь и с долбленок пускали стрелы, вращали над головами пращи. А из заводей появлялись все новые челны, окружая караван. Полетели, дымя, плошки с огнем. На первой
