С утра малек-сосед перевезет нас на ту сторону. Всего за сто рублей. Недорого.
– Не знаю, Гулька. Мне чудится… поминальный звон, прости… Ничего не могу с собой поделать. Может быть, это реакция организма на смену обстановки, как ты думаешь, психолог?
– Ну ты и чудачка… – зашипел он со злостью. С какой-то даже чрезмерной злостью. Словно я взяла и с размаху резанула ему по глазам правду-матку. Потом он положил мне на плечо свою ручищу.
– Подвинься, сибирячка длинноногая… Ты еще не знаешь, что такое настоящая реакция на смену обстановки. Могу стать катализатором.
– От тебя водкой пахнет, – пробормотала я.
– А я виноват? – с обескураживающей логикой вопросил он.
Я невольно улыбнулась (а что еще делать?), а он вдруг как-то слишком быстро присоседился и, не теряя времени на пустословия, стал со мной что-то делать.
– Дверочку бы закрыть, а, Гуль? – вздохнула я.
Он встал и закрыл.
Я расслабилась. «Он хороший… – взялась я обреченно себя уговаривать. – Он добрый, чуткий, мужественный и заботливый… А пахнет от него не водкой с потом (как ты могла подумать, незнайка?), а одеколоном для настоящих мужчин в черном – «Сикрет сервис – KGB»…
Наутро, опухший и злой, как демон, дядя Федя проводил нас до мостков, где прыщавый юнец в трико уже отвязывал от сваи утлую посудину с тупым баком. Поселок спал. Вдоль Аваша, с плеса на перекаты, дул легкий ветерок, чертя воду мелкой рябью. Тишина стояла – почти абсолютная.
– Сашка, сосед мой, – буркнул дядя Федя. – Эй, Санек! – повысил он голос. – Проводишь людей и бегом назад. Поедем на Песчаную, переметы сымать.
– Помню я, дядь Федь, – отмахнулся малый. Прыгнул в лодку и стал распинывать к бортам какой-то рыбачий хлам, устилающий дно.
– Дрыгалку-то свою не забыл? – ухмыльнулся бирюк.
– Не забыл, – малый зашарил по карманам.
Гулька спустился в лодку, помог мне. Я уселась на нос, обняла баул. Вперед лучше не смотреть. Страшно, мамочка…
– Пока, дядь Федь, – козырнул Гулька. – Спасибочки и на этом.
Бирюк кивнул, махнул рукой.
– Отчаливай… Опосля благодарить будешь, паря.
Малый обмотал «дрыгалкой» мотор, поплевал на ладошки, дернул. Мотор чихнул.
– Шибко не едь, – предупредил дядя Федя. – Не ровен час деваху напугаешь… А ты, парень, не забудь, – вскинулся он из-под бровей на Гульку. – Найдешь избу на сваях, она высо-окая, ты ее от причала увидишь, не ошибешься, чай. Окуленко должон быть, он завсегда по средам. Он мастером в гараже работает, в Бирюлино. Среда, суббота – выходной… Так что зайдите, должон быть. А нет так нет, пехом почапаете. Бог подаст. Я что сделаю?
– Ага, – кивнул Гулька. – Там, в Зональном, народ-то живет?
– Да там три бабки на весь Зональный. Доживают, – скривился в гримасе дядя Федя. – Разорили, демократы х… Окуленко рыбалит в тех местах, на косе, у него в доме снасти, прикорм. Найдете
