ящика китайского буфета.
Он прибыл вместе со следователем и двумя служащими из Бостона в дом сестры. Столь внезапное появление они объяснили необходимостью задать ей несколько вопросов в связи с новыми фактами в деле. Через десять секунд после того, как они вошли к ней в дом, Грэхем спросил ее, зачем она сказала, что ее брат пришел вечером первого ноября, когда в действительности он появился уже на рассвете второго ноября. Прежде чем она смогла собраться с мыслями и дать вразумительный ответ, он задал следующий вопрос: зачем она спрятала орудие убийства в выдвижной ящик китайского буфета? Потрясенная тем, что ему многое известно, она смогла выдержать только половину вопросов детектива и затем сказала правду.
– Удивительно, – сказал Прайн. – И вы никогда не видели прежде внутреннее убранство ее дома?
– Я никогда не видел этот дом даже снаружи, – заявил Грэхем.
– Почему же она защищала брата, когда узнала, что он виновен в таком страшном преступлении?
– Я не знаю. Я могу видеть то, что случилось, или время от времени те события, которые должны произойти в местах, где я никогда не был. Но я не могу читать мысли. И я не могу объяснить человеческие поступки.
Директор программы подал знак Прайну: пять минут до конца передачи.
Наклонившись к Харрису, Прайн произнес:
– Кто попросил вас помочь поймать человека, которого называют «Мясник»? Родители кого-нибудь из убитых?
– Нет. Один из детективов, ведущих расследование, не так скептически настроен, как большинство полицейских. Он верит, что я могу делать то, о чем говорю. Он хочет дать мне шанс.
– Вы видели все десять сцен убийств?
– Я видел пять из них.
– И держали одежду жертв?
– Некоторых из них.
Прайн наклонился вперед в своем кресле и заговорщически взглянул на Харриса.
– Что вы можете сказать об этом Мяснике?
– Не очень многое, – ответил Грэхем и нахмурил брови, потому что этот вопрос почему-то вдруг обеспокоил его. – Это крупный мужчина. Приятной внешности. Молодой. Очень уверенный в себе и уверенный в…
– Сколько вам заплатили? – перебил его Прайн.
Сбитый с толку вопросом, Грэхем спросил:
– За что?
– За помощь полиции, – добавил Прайн.
– Я не получал никакой платы.
– Тогда вы делаете это ради блага общества, да?
– Я делаю это потому, что я должен. Я вынужден…
– Сколько вам заплатили Хейвлоки?
Он вдруг ясно почувствовал, что Прайн наклонился к нему не с заговорщическим, а с хищным выражением, как зверь, готовый броситься на свою жертву. Его предчувствие оказалось верным: этот сукин сын выбрал его для ночного бичевания. Но почему?
– Мистер Харрис?
Грэхем на мгновение забыл о камерах, но сейчас же с беспокойством вернулся к действительности:
– Хейвлоки ничего не платили мне.
