ей в шею, затем вводит яд и вынимает иглу. Изо рта девушки вылетает протяжный стон, и она падает без сознания, как несколько секунд назад ее возлюбленный. Горожане шокировано смотрят на сцену, в толпе проносятся напуганные вздохи. Остальные члены Совета и охрана тоже удивлены поведением главного. Когда градоначальник поворачивается лицом к людям, как по команде все замолкают.
Никто не хочет стать следующей жертвой дикого зверя.
– Она лишилась жизни за непослушание и угрозы, – говорит Теодор, словно оправдываясь. Его безумный взгляд вновь становится нормальным, смягчается. Однако в глазах по-прежнему суровость и властность. – Это непозволительное поведение, и я прошу вас всех помнить об этом.
Никто и не думает забывать.
Бросаю взгляд на отца и Олдоса. Погибли два человека, возможно, Совет пощадит кого-то из них. В душе вновь появляется надежда, но в тот же миг исчезает. Теодор опять подает сигнал охранникам. На этот раз они вводят яд Олдосу. Свой последний взгляд он адресует мне. Он улыбается и задорно подмигивает, словно не боится смерти. Словно знает, что после укола его ждет что-то по-настоящему хорошее, доброе и прекрасное. Может, он отправится в рай? Сердце сжимается, левая сторона моего тела вновь немеет, рука отнимается, и я ее больше не чувствую.
Бездыханное тело Олдоса падает на деревянную сцену. Он сильно ударяется головой, раздается громкий звук. Но дядюшка больше ничего не чувствует, в отличие от тех, кто остался. Вижу, как Кас закрывает рот руками, чтобы не закричать. Из его глаз водопадом хлыщут слезы. Он стоит на месте, поскольку знает, что не должен подходить к казненным. Даже если это его родственники. Его брата Валентина, кажется, произошедшее совсем не волнует. Он лишь однажды посмотрел на Олдоса, но в его взгляде не было горя или сожаления. Словно это его не касается. Замечаю, что многие люди вокруг меня тоже плачут. Равнодушных практически нет. Олдоса любили все, он был замечательным человеком.
На сцене остался лишь папа. Он последний в черном списке этого года, кому суждено попрощаться с жизнью. Я плачу, не в силах сдерживать слезы. Эль плачет, Виктор плачет. Даже Питер, взгляд которого я вновь ловлю, не пытается скрыть мокрых глаз. Сегодня самый страшный день в моей жизни, и сейчас произойдет самое ужасное событие, которое расколет мою жизнь на до и после.
– Папа, – снова кричу я.
Отец смотрит на меня долгим нежным взглядом и вытягивает руку вперед, закатывая рукав. На его губах легкая прощальная улыбка, в глазах, как и у всех смертников, – обреченность.
– Пообещай, что будешь счастлива, – кричит он мне.
Это его последние слова.
Проглатываю слезы и хрипло кричу в ответ:
– Обещаю.
Лицо становится спокойным и умиротворенным. Через секунду он умирает. Эль вцепляется в мою руку и сильно сжимает, чувствую, как ногти больно впиваются в кожу. Как
