приветик! – Он сделал ручкой. – У себя?
– У себя, Володя, проходи, – улыбнулась ему секретарша. – На соревнования поедешь?
– Ох, черт возьми! – Он хлопнул себя по лбу. – Склероз! Забыл!
– Как ты можешь? Это же первое большое соревнование по подводному ориентированию!
– Региональное, – уточнил Люсин. – Так что не будем волноваться. В воскресенье?
– Да. В семь утра встречаемся на Ленинградском вокзале у пригородных касс.
– Хорошо. Постараюсь… У меня к тебе просьба, Лидона: выпиши ты для меня «Курьер ЮНЕСКО» на второе полугодие.
– А не поздно?
– Нет. Он всегда запаздывает.
Люсин вошел в крохотный тамбур и, приоткрыв дверь кабинета, заглянул:
– Разрешите?
– Входи, Владимир Константинович, – кивнул генерал, не поднимая глаз от толстенного справочника. Палец его медленно скользил по строчкам сверху вниз, а губы беззвучно шевелились.
«Как он постарел! – тоскливо подумал Люсин. – Усы совсем белые стали. Но колючие еще, щеточкой, и ежик на голове дыбом стоит, колючий».
– Что у тебя? – Генерал заложил справочник узкой полоской бумаги и снял очки. – Нашел что-нибудь?
– Пока очень немногое. Сдали в лабораторию… Дежурного по городу, конечно, предупредил… И все!
– Действительно, не густо. Но представление уже составил? Есть во всем этом рациональное зерно?
– Чувствую, есть.
– Чувствуешь или думаешь?
– Для дум материала пока маловато, Григорий Степанович. Но дело это, конечно, наше, по всему видно. Я был неправ. Извините.
– Красиво излагаешь. И с достоинством.
Люсин беспомощно улыбнулся и развел руками.
– Только за этим и пришел? – Генерал прищурился и свободно откинулся в кресле, разглядывая Люсина.
– Разумеется, нет. Этикет рекомендует светским людям улаживать подобные вопросы как бы между прочим.
– Не понял. Светским или советским?
– Светским, Григорий Степанович, но это не значит, что советские люди не могут являться одновременно и светскими тоже… Я шучу, конечно, ибо свет уже давно не тот.
– Я тебе, кажется, говорил, что после юрфака ты стал мне меньше нравиться?
– И неоднократно. Но что делать? Университетское образование даже мурманскому бичу придает известный лоск. Допускаю, что некоторым это может прийтись не по вкусу. Профессиональный юрист, даже доцент, видимо, должен чувствовать ко мне кастовую, я бы сказал, ревность. Это кауза эффициэнс.
– Действующая причина, говоришь? Так-так… На твоем месте я бы не стал здесь козырять латынью. Ведь я-то знаю, что больше тройки ты никогда не имел.
– Зато римское право
