надо, как говорится, жить дальше, когда брюхо у тебя набито камнями, а рот – гравием? Обнаружить пепел, кучи пепла там, где некогда сияли светила, чудеса, небеса, чудеса на чудесах, небеса на небесах, и все это множилось, множилось и множилось, словно возникая из неведомого волшебного источника!
Если в мире и существует что-либо заслуживающее названия «чудесный», то разве не очевидно, что это любовь? Какая иная власть, какая иная таинственная сила способна придать жизни столь неоспоримое величие?
Библия полна чудес, и чудеса эти давно признаны как людьми разумными, так и неразумными. Но есть чудо, которое хотя бы раз в жизни дано испытать каждому, чудо, которое не требует ни посредничества, ни ходатая, ни чрезмерного напряжения воли, чудо, которое в равной мере является как дураку и трусу, так и герою и святому. И это чудо – любовь. Рожденная в одно мгновение, она живет вечно. Если энергия нетленна, то любовь и подавно! Как и энергия, по сей день остающаяся полной загадкой, любовь всегда рядом: бери – не хочу. Человеком не создано ни грана энергии, не он сотворил и любовь. Любовь и энергия всегда были и всегда будут. Возможно, по сути это одно и то же. А разве нет? Возможно, эта мистическая энергия, которая отождествляется с жизнью вселенной и которая, как кто-то сказал, есть Бог в действии, – возможно, эта неведомая всепроникающая сила и есть проявление любви. Страшно подумать, но, если предположить, что в нашей вселенной нет ничего, что не было бы одушевлено этой таинственной силой, то как же тогда с любовью? Что происходит, когда любовь (чисто внешне) исчезает? Ведь и одна, и другая в равной мере неуничтожимы. Как известно, даже ничтожно малая частица неживой материи способна производить взрывную энергию. И если в трупе что-то живо – а мы знаем, что это так, – значит жив и дух, некогда его ожививший. Если Лазарь был воскрешен из мертвых, если Иисус восстал из гроба, значит могут возродиться и целые миры, ныне прекращающие существование. И они обязательно возродятся, когда придет срок. То есть когда любовь возобладает над мудростью.
Как же мы в таком случае осмеливаемся говорить, или даже помышлять, о потере любви? Хотя на время нам порой и удается закрыть дверь, любовь все равно найдет дорогу. Даже превращаясь в холодные и твердые минералы, мы не можем вечно оставаться инертными и нейтральными. По-настоящему ведь ничто не умирает. Смерть всегда притворна. Смерть – это просто закрывание двери.
Но во вселенной нет дверей. Во всяком случае, таких, которые нельзя было бы открыть или взломать силою любви. Дурак в душе это знает, потому он и выражает свою мудрость по-кихотски. Да и кем еще быть Странствующему рыцарю, который ищет сражений, чтобы победить, как не глашатаем любви? Ну а тот, кто постоянно подставляет себя под удар, подвергаясь побоям и насмешкам, – от чего он бежит, как не от посягательства любви?
В литературе крайнего отчаяния всегда присутствует некий специфический символ (он может быть выражен и математически, и спиритуалистически), вокруг которого все и вертится.
