подумать, под кого теперь пойдем, – заявила Анька.
– Да как ты можешь?! Сейчас!
– Я практичнее тебя, подружка, – перебила она меня. – И смотрю в будущее, которое у нас с тобой связано неразрывно. Хотя семью-то кормить надо тебе, а не мне. Подумай на досуге, с кем ты хотела бы работать. И я подумаю. На мальчишек рассчитывать особо не приходится. Они пойдут туда, куда мы скажем.
– А Агнесса? – спросила я, имея в виду мать Андрюши, нашего солиста. Его мамочка – это отдельная «песня», предмет множества анекдотов в нашем узком «кокосовом» кругу. И почему это сегодня ее нет за кулисами? Обычно она всегда тут пасется, на гастроли с нами ездит, девок фильтрует… Усмирить ее мог только Леонид Борисович на пару с Анькой. Агнесса с моей подружкой ругались, как две базарные бабы. Одесские торговки отдыхают.
– Агнесса Геннадьевна своему сыну ничего плохого не пожелает, – заметила Анька. – И баба она очень практичная. Ее тоже подключим. К ней у меня больше доверия, чем к мужикам. Хотя обычно я готова ей глаза выцарапать, – добавила Анька с ухмылкой. – И у меня вон эта прядь еще не отросла, – она дотронулась до остатков волос, в свое время вырванных Андрюшиной мамочкой. – Но сейчас мы с ней союзницы. Интересы-то общие, как-никак. Сообразим что-нибудь вместе.
– Как знаешь, – сказала я.
Сейчас у меня просто не было сил о чем-то размышлять и тем более что-то решать. Да и как можно? Совесть не позволяла мне думать о новом продюсере, пока труп Максимова еще не остыл. Да и устала я здорово после трех дней выступлений подряд. До кровати бы поскорее добраться, рухнуть и спать, спать, спать. Еще будет время подумать о будущем.
От размышлений меня оторвал стук в дверь.
– Открыто! – крикнула я.
Вошел один из трех оперативников, встретивших нас за сценой, но не седой. Этому на вид было лет тридцать пять, и он внешне здорово напоминал Рональда Кумана.
– Добрый вечер! – поздоровался опер, остановившись на пороге. – Я, кажется, не туда попал.
– Раз кажется – перекреститесь, – предложила Анька с самым серьезным видом.
Мужик остановил взгляд на колыхающемся Анькином бюсте, потом совершенно безразлично посмотрел на меня и обратился к ней:
– А вы не подскажете, где я могу найти солистку «Кокосов»? Ваш адресок-то у нас есть, уважаемая Анна Станиславовна.
«Ишь ты, даже имя-отчество запомнил! – подумала я. – Все вы, кобели, одинаковые».
– А вот с солисткой мы так и не поговорили, – продолжал опер, не сводя глаз с Анькиного бюста. – C молодыми людьми наши сотрудники уже беседуют, а мне вот поручили… Где можно найти Шушу? Простите, я не знаю ее имени-отчества.
– Анастасия Михайловна, – подала я голос.
– Спасибо, – бросил мне через плечо оперативник, продолжая пялиться на Аньку. – Мне хотелось бы встретиться с солисткой лично.
– Вы уже встретились, – снова подала я голос.
– Да, я ее видел после концерта, но потом она ушла вместе с вами, Анна Станиславовна, и с Вездеходовым. И вот теперь генерал приказал
