style="font-size:15px;"> Анька, которой концерт в гримерной уже порядком поднадоел, поднялась, достала убранный в сумку парик и надела его мне на голову. Немножко кривовато, правда, но я стала более узнаваемой для масс.
– Теперь пойдет? – ехидно поинтересовалась она. У опера отвалилась челюсть. – Или мне ей полный макияж наложить? Тогда вам придется подождать часика полтора. Может, обойдемся все-таки без грима?
Мужик пару минут издавал какие-то нечленораздельные звуки, общий смысл которых мне был понятен, – неоднократно доводилось слышать такое от тех, кто видел мое магическое превращение впервые.
Мне стало его жалко, да и зачем зря настраивать против себя родную милицию? Я улыбнулась и уточнила, устроит ли его предложенное мною время – час дня? Мужик челюсть вернул на место, резво закивал и что-то пометил дрожащей рукой на листке бумаги.
– Теперь объясните, как доехать.
Он объяснил, все еще пребывая в состоянии шока и продолжая меня разглядывать.
Затем наконец сел на диванчик, покинутый Анькой, занявшей оборонительную позицию рядом с моим стулом, положил листок бумаги на папочку, записал мои данные, задал несколько дежурных вопросов (но что я могла ему сказать?), затем немного помялся и извлек из кармана одну из наших рекламных открыток.
– Настя, вы не могли бы… для моей дочки?
– C удовольствием, – улыбнулась я и поставила автограф.
Судя по тому, что наши все уже расписались на своих фотоизображениях, оперативник потратил время не зря и хоть какую-то работу выполнил. Наверное, гораздо более важную для дочки, чем расследование очередного убийства. Убийств много, а дочка – одна.
Я поинтересовалась, сообщили ли жене Леонида Борисовича о его смерти.
– Ой, да! – воскликнула Анька. – Ритке же надо позвонить!
– К ней уже поехали, – вставил опер. – Пожалуйста, не звоните туда пока.
Я спросила, когда будет можно. Опер пожал плечами и сказал, что, наверное, завтра. Я кивнула.
Честно говоря, супругу Леонида Борисовича мне было очень жалко. Я не знала историю их женитьбы, только то, что они были знакомы с детства и их семьи дружили. Может, правильнее будет сказать, вращались в одних и тех же кругах или властных структурах. Насколько мне известно, мирок детей таких родителей довольно узок. Дружат они с детства между собой и редко женятся на ком-то из другого круга. В общем, семьи Леонида и Риты рассчитывали, что детки поженятся. Но имелось одно «но». Леонид Борисович был статным и довольно симпатичным мужиком. Самцом с большой буквы. Казалось, что из всех его пор прет сексуальность. Ритка же… была просто никакая. Серая мышь. То есть белая моль. Ни одной яркой черты, жидкие волосы, стянутые в «хвостик», фигура – как обрубок дерева. Может, она сексапильна? Я интересовалась у парней. «Сдурела?» – выпучили они глаза. Леня не пропускал ничего, что движется, но, надо отдать ему должное, меня он не тронул ни разу после того, как получил резкий отпор, в чем мне также помогла и Анька. Подружка его вообще взяла за шкирку
