Родители ее умерли, оставив девочку на воспитание дяде. Со временем он привел отроковицу к игуменье.
Раечка, как ее называли все монашенки, стала жить и воспитываться в стенах монастыря. В годы войны Ираида Степановна жила в Ульяновске и была регентом в патриаршем хоре – когда Московская Патриархия во главе со Святейшим Патриархом Сергием была эвакуирована на Волгу.
Ираида Степановна всегда была болезненной, жаловалась на головные боли и боли в груди. Скончалась она в преклонном возрасте в конце семидесятых годов. Похоронили ее в ограде кладбищенской церкви.
Когда горел лес
Мальчики сидели вокруг костра, разведенного на полянке, и подкидывали в огонь хворост. Ребята шумно разговаривали, веселились, играли, а когда костер угас, оставив дымящуюся кучу углей, спокойно пошли в лес, не чувствуя беды.
Слабый ветерок раздувал и разносил искры, и вскоре вся опушка была охвачена пламенем. Огонь быстро распространялся. С треском начали гореть смолистые ели. Весь лес заволокло дымом. Стало жарко и душно. Это горел двести шестьдесят первый квартал моей матери, которая после войны работала лесником.
Тем временем мама шла к себе на кордон – так назывался домик лесника. Она думала о том, что завтра надо обязательно вызвать трактор и сделать лесозащитную полосу. Документы уже были у нее на руках, а времени для этого важного дела все не хватало. Как-то неспокойно было у нее на сердце. «Может быть, со свекровью Марфой что-нибудь случилось или с детками в деревне», – думала она. Ведь мы были сиротками, хотя и не без присмотра. В свекровь свою мама верила: та горячо любила внучат и пеклась о нас, как курица о цыплятах.
До этого мама работала завхозом в больнице… Воспоминания нахлынули на нее. Вспомнила, как она с воспалением брюшины была отправлена заботливым врачом Фаиной Макарьевной на самолете в Шамскую больницу в Казани. Как, беспомощная, лежала на операционном столе и профессор Соколов делал ей сложнейшую операцию. Как свекровь в это время поставила на колени всех троих детей – просить у Бога жизни для матери. И мать, по милости Божией, одна из тысячи таких больных осталась живой, можно сказать выбралась из могилы. Вспомнила, как врач, татарка, не отходила от ее постели, объясняя это какой-то непреодолимой тягой к больной. А главное, мать понимала, что это детские молитвы доходят до Бога.
Сейчас же мама была вся в трудах. Не женское это дело – быть лесником!..
Вдруг она почувствовала запах гари и услышала треск горевшего валежника. Мать бросилась в ту сторону, где увидела густые, черные клубы дыма. Они поднимались над лесом и легко относились ветром в сторону. «Тюрьма мне», – пронеслось в голове.
Мать бросилась на землю и стала взывать:
– Божия Матерь, Божия Матерь, спаси!
Мать кричала неистово, душераздирающе. Ее громкие, идущие от сердца вопли заглушались стоном падающих деревьев, шумом ломающихся сучьев и бегущего
