был человек, просивший о пощаде?
– Какое имеет значение, кто это был!
Меня больно резанула по сердцу бесконечная жестокость Гудимова; разве обязательно надо было добивать того несчастного, вероятно раненого и совершенно беспомощного, уже не способного причинить какой-либо вред?
– Неужели нельзя было оставить его в живых?! – невольно вырвалось у меня.
– А зачем? – с отчётливо выраженной тяжёлой злобой сказал моряк. – Чтобы он поправился и снова попытался кого-нибудь убить? Между прочим, это был один из тех, которые хотели закопать вас на лесной поляне. Я хорошо разглядел его – это он чиркнул мне остриём лопаты по лицу. Помните, был там такой, с родинкой на лбу?
Я почёл за лучшее не продолжать этот разговор. Оставив изрешеченную «Ниву», мы на захваченном «Нисане» повернули назад к автотрассе. Ещё час пути, и в ночной мгле показались далёкие огни узловой железнодорожной станции.
На вокзале Гудимов пожал мне руку, приобнял за плечи, сказал, что, может, ещё встретимся, и с тем мы расстались. Моряк поехал в Питер, где его ждал сухогруз «Посейдон», в то время совершавший бесконечные рейсы в Аргентину, Бразилию и ещё какие-то страны, а я – на свою малую родину, в двухсоттысячный Ольмаполь, в котором родился и вырос.
Глава четвёртая
Бомж
По прошествии года с лишним пребывания в размеренной провинциальной обстановке, поправив здоровье и восстановившись душевно, я отправился в Петербург, где и возобновил свой прерванный бизнес, суливший немалые доходы и возможности.
Суть его была в том, что я находил разных изобретателей и учёных, делавших открытия завтрашнего дня, а также предлагавших передовые технологии, в разы превышавшие эффективность существовавшего производства, и финансировал их по полной программе.
К затеянному делу привлекал наиболее разворотливых управленцев, умевших мыслить стратегически и уже проявивших себя в нужной сфере, и сводил всех этих людей воедино.
В итоге общество довольно скоро начинало обретать новую высококачественную продукцию или услуги, о которых ещё вчера могло только мечтать.
Лично я от всего этого получал, повторяю, немалый, всё возрастающий доход и всё возрастающее же чувство собственной значимости и достоинства.
Не оставались без вознаграждения и мои сподвижники, прежде всего носители идей и предложений – все они тоже получали солидную долю от вырученных сумм, вплоть до последнего причитавшегося им рубля. В этом плане я был особенно аккуратен. До педантичности.
Естественно, начинать вновь пришлось с малого, практически с нуля, если не считать предыдущего опыта. Но на этот раз всё пошло как по маслу, и за сравнительно короткий срок я превратился в преуспевающего бизнесмена; со мной стали считаться все промышленники и финансисты, с которыми доводилось соприкасаться в столь необычной предпринимательской сфере.
Дело, которым я занимался, получило широкую огласку, и ко мне потянулись новаторы и придумщики
