же поста в Новой Испании, он был уже стар и неспособен бороться с авторитетом Гусмана, даже если бы и захотел.
Вторым судьей верховного суда был лиценциат Алонсо де Парада, также обладавший немалым опытом жизни в Новом Свете: в 1515 он был хуэс де ресиденсиа в Ла-Консепсьон в Санто-Доминго. Уроженец Саламанки, он получил энкомьенду в Санто-Доминго, а затем на Кубе, вслед за чем сделался командиром дополнительной флотилии кораблей Нарваэса, потерпевшей крушение возле Юкатана. Парада был нотариусом в Сантьяго-де-Куба и засвидетельствовал клятву Кортеса повиноваться Диего Веласкесу, которую тот давал перед тем, как отправиться в экспедицию в 1519 году{420}. По всей видимости, в 1524 году Парада был союзником Олида против Кортеса.
Перед самым назначением в Теночтитлан Парада побывал в Испании, где написал меморандум о характерных особенностях этой империи. Он сообщил Совету Индий, что в Санто-Доминго все церкви покрыты тростниковыми крышами и что в этой колонии имеются семь или восемь сахарных заводов. Парада указал, что для работы на этих заводах, равно как и на других таких же, существующих на Канарских островах или Мадейре, необходимы рабы. Испания должна договориться с королем Португалии о регулярной поставке черных рабов – поскольку именно португальцы владели западным побережьем Африки, где можно было найти подобный товар. Он считал, что половина этих рабов должны быть женщинами{421}.
Третьим судьей был Диего Дельгадильо, уроженец Гранады и извечный критик Кортеса. Его биография не была безупречной, поскольку он похитил двух индейских девушек, нашедших убежище в францисканском монастыре в Мехико.
Четвертым судьей верховного суда был назначен лиценциат Франсиско Мальдонадо, уроженец Саламанки, который, очевидно, не считал, что эта должность требует его присутствия на месте, – он появился в Новой Испании лишь в 1529 году и вскоре после этого умер.
Предполагалось, что верховный суд будет рассматривать как гражданские, так и уголовные дела. Среди первых рассмотренных судом дел был необычный случай молодого Тласкальтека Кристобаля, который был убит собственным отцом Акшотекатлем за попытки обратить того в христианство. Параллельно слушалось дело кузнеца Эрнандо Алонсо, которого доминиканцы признали виновным в следовании еврейским обычаям, – он запрещал своей жене ходить в церковь во время менструальных периодов и крестил ребенка согласно еврейскому обряду. Алонсо был признан виновным и позже сожжен в Мехико-Теночтитлане; это был первый конкистадор, кого постигла подобная участь{422}.
После того как Гусман отправился в Теночтитлан, в Пануко его место занял лиценциат Педро де Мондрагон – судья, по всей видимости обладавший некоторыми человеческими чувствами, поскольку он отказал в помиловании испанцу, надругавшемуся над восьмилетней индейской девочкой; впрочем, он до конца своей жизни ощущал свою вину, поскольку
CDI, XII, 245.
Ibid., XL, 260.
Conway, 331. Подробности этого трагического случая были выявлены только в 1574 году.
