собой изображение скорпиона, однажды укусившего его в Пацкуаро, – фигурка насекомого была сработана из золота и украшена изумрудами, жемчугом и мозаикой{431}.
В Толедо Кортес был представлен императору своим предстоящим тестем, герцогом Бехарским, а также адмиралом Кастилии Фадрике Энрикесом и Кобосом. Кортес принялся рассказывать о своих завоеваниях, своих путешествиях, своих индейцах, своих ягуарах и своих лишениях. Однако Карл мог уделить ему лишь немного времени: он был слишком занят собственными разногласиями с королем Франции, а также случившимся у него первым серьезным приступом подагры. Осматривать привезенные Кортесом сокровища было поручено Кобосу. Однако при известии, что Кортес, все еще пребывавший в съемных апартаментах в Толедо, находится под угрозой серьезной болезни (вызванной, по словам Диаса дель Кастильо, возобновлением знакомства с тяжелыми испанскими обедами), император «в сопровождении множества знатных лиц» явился его навестить, что было великой честью{432}.
Карл задал Кортесу три вопроса: каких субсидий или уступок он требует от короны, какую политику собирается проводить в отношении туземного населения и как благодаря Новой Испании может быть увеличен королевский доход?{433} В ответ Кортес заявил, что хочет, чтобы признание за ним права на владение 25 тысачами индейцев было подтверждено передачей ему двадцати местностей в Новой Испании, которые он перечислил{434}. По его мнению, Испания должна ставить своей целью «сохранение и увековечение коренного населения» посредством благого воздействия на него со стороны «пастырей Церкви». Чтобы увеличить королевский доход, завоеванные земли должны быть разделены между испанцами, как если бы это происходило в Кастилии.
Кортес предложил, чтобы при покупке или продаже земли в казну уплачивались налоги, а главные города Новой Испании оставлялись за короной. В ответ на эти предложения король заметил, что Кортес, по-видимому, требует больших уступок и что те немногие люди в Кастилии, которые как-то разбираются в географии Новой Испании, испытывают естественное удивление – в особенности при известии, что некоторые из упомянутых мест (Тескоко, Теуантепек и все морские порты) предполагается сделать королевскими владениями. Также оставался открытым вопрос, какую власть Кортес будет иметь над своими вассалами: будут ли в его ведении только гражданское судопроизводство, или и криминальные дела тоже?
Завоеватель Мексики продолжал эпизодически появляться при испанском дворе в период между маем 1528-го и мартом 1530 года. Впервые он появился на публике на богослужении в Толедо – по всей видимости, это происходило в кафедральном соборе, куда он прибыл с опозданием и уселся рядом с Генрихом Нассауским, на императорской скамье. Это посчитали свидетельством его высокомерия, в то время как на самом деле это было всего лишь невежество – впрочем, грех едва ли более простительный{435}.
Этот драгоценный камень исчез в XIX веке.
Diaz del Castillo, II, 367–8.
Меморандум Кортеса от 25 июля 1528 года подводит итоги этой позиции.
Тескоко, Чалко, Отумба, Уэхоцинго, Койоакан, Такуба, Куэрнавака, четыре округа в Оахака включая Куилапан, перешеек Теуантепек, Туксотлу, Коатексла, Чаро-Матальсинго в Мичоакан, а также Толуко. Впоследствии сюда были добавлены
Diaz del Castillo, II, 503.
