сановники. Сердце каменотеса переполняла профессиональная гордость – он был одним из тех немногих набатейских резчиков, кто пять лет назад удостоился принять участие в обновлении обветшавшего за прошедшие десятилетия грандиозного фасада дворца. И теперь Гарму не мог налюбоваться плодами своего труда – в каждой чеканной детали богатого декора осталась частица его души.
Особенно сильно подобные чувства овладевали мастером в такие дни, как сегодня. Несмотря на то что нынешний царь два года назад официально перенес свою резиденцию в северную столицу Бостру, на большие праздники царский двор прибывал в Рекем. Вот и сейчас в конце кислева на ежегодный праздник в честь рождения бога Душары здесь собралась чуть ли не вся Набатея. Вельможи, чиновники и высшие воинские чины по положению принимали непосредственное участие в церемониях, а ремесленники, пастухи, земледельцы и прочий разночинный люд не могли упустить случая попировать за счет царской казны и заодно потолкаться на ежегодной ярмарке, которая всегда приурочивалась к этому празднику. Так что в течение двух месяцев в Рекеме творилось форменное столпотворение из-за огромного количества приезжих, а предместья обрастали целым лесом палаток из пальмовых листьев, в которых располагались те, кому не по средствам было найти пристанище в городе.
– Велик бог!
– Да будет благословен отделяющий ночь от дня!
Гарму прервал свои размышления и поспешно посторонился, склонившись в почтительном поклоне перед двумя жрецами, встретившимися у парадной лестницы. Пока служители богов неторопливо обменивались приветствиями, каменотес с любопытством их разглядывал. В одном он узнал Цийу, главного жреца Набатеи, второй, в одежде которого явно проглядывали александрийские мотивы, был ему незнаком.
«Вероятно, приехал из Египта, может быть, из Гесема, где самая большая наша община, – подумал Гарму. – Да, мы набатеи – истинные патриоты, и даже те, кто живет вдали от родины, на большие праздники стараются вырваться в Рекем».
Еще немного полюбовавшись на залитый ярким солнцем фасад здания, каменотес направился в центр города. Повернув за угол скалы, внутри которой размещались покои царского дворца, он оказался в начале главной улицы, протянувшейся с востока на запад на несколько миль. По обеим сторонам широкой мощеной мостовой горделиво высились двух- и трехэтажные дома богатых горожан, окруженные садовыми деревьями и цветниками. Некоторые из них были вырублены в скалах, другие сложены из красноватого камня традиционным способом.
Через некоторое время справа от дороги показалась многоярусная колоннада дворцового комплекса царицы Шакилат, матери Раббэля. После смерти царицы здесь жил ее брат Унайшу, носивший высший придворный титул «брат царя», но по старости отошедший от дел. Миновав расположенный перед дворцом аккуратный газон, где все еще горделиво возвышали
