свою главную резиденцию в Пуэрто-де-Санта-Мария; там от своей служанки Каталины дель Пуэрто он имел несколько детей, один из которых, Хуан, наследовал ему. Его дворецкий, некто Ромеро, вероятно, еврей, говорил с ним о Колумбе, и герцог вызвал генуэзца к себе{227}. Он был впечатлен; более того, Колумб его убедил, герцог предоставил ему стол, деньги и крышу над головой.
Колумб много говорил не только с герцогом, но и с его моряками, а также, вероятно, с коррехидором Эль Пуэрто, историком Диего де Валерой, которому тогда было за семьдесят. Валера написал несколько исторических трудов о Кастилии, в которых стоял на монархических позициях. «Помните, что вы правите от имени Господа на земле, – писал он королю после захвата Ронды. – Всем понятно, что Господь наш намерен выполнить то, что было задумано много столетий назад, а именно – вы должны объединить под своим королевским скипетром не только все королевства Испании, но и подчинить великие земли за морем». Он также писал королю Фердинанду в 1482 году о своих мыслях, как достичь победы над Гранадой{228}. Он был как раз из тех людей, с которыми Колумб любил подолгу говорить. Он и его сын Карлос хорошо показали себя в морской войне против Португалии в 1470-х и заслужили доверие короля. Несомненно, что Колумб разговаривал с Карлосом, который командовал флотом у берегов Африки.
Мединасели хотел помочь Колумбу. Но, будучи верным престолу и стоящим близко к трону, не мог действовать без королевского соизволения{229}. Герцог написал королеве и рассказал о том, что готов помочь Колумбу{230}. Королева ответила письмом, в котором благодарила Мединасели за его предложение, сказав, что весьма рада, что в ее королевстве есть такие замечательные люди, как он, с таким воодушевлением готовые действовать на благо государства. Но предприятия, вроде предложенных Колумбом, «под силу только монархам»{231}. Королева не хотела, чтобы аристократы могли приобретать независимые владения в Индиях или где бы то ни было еще. Однако она попросила без отлагательств снова пригласить Колумба ко двору.
Герцог был раздражен – но волю королевы он считал божьей волей. Год или два спустя он писал своему дяде, кардиналу Мендосе{232}:
«Я не знаю, знает ли ваше преосвященство о том, что у меня в доме долгое время проживал Христофор Колумб, который прибыл из Португалии и желал видеть короля Франции, чтобы искать у него поддержки. Я сам хотел было отослать его из Эль-Пуэрто с тремя каравеллами с хорошим снаряжением. Но поскольку я видел в этом королевское дело, я написал королеве, и она попросила меня отправить его к ней, поскольку если кто и должен ему помогать, так она»{233}.
Итак, усталый генуэзец готовился еще раз вернуться ко двору – на сей раз под стены Гранады. Как бы то ни было, он жил у Мединасели, потому к долине Гранады прибыл не ранее середины лета 1491 года. Он прибыл туда, как часто бывало, в неподходящий момент. Лагерь выгорел сразу после его прибытия. Никого не интересовали
Las Casas [2:50], I, 164.
См.: John Edwards, War and Peace in XVth-Century Spain, in Studies in Medieval History presented to R.H. C. Davis, Henry Mayr-Harting and R. I. Moore, London 1994, 65ff.
См. above, page 60.
Las Casas [2:50], I, 162–163.
«Tal empresa como aquella no era sino para reyes» Las Casas [2:50], I, 163. Эти письма ныне утеряны. Санчес Гонсалес, архивариус Фонда Мединасели, предполагает, что они были украдены.
Они были отосланы его дочери Леонор, супруге Родриго, маркиза Сенете, сына кардинала.
AGS, Estado, leg. I–II, in Navarrete [4:38], I, 310.
