от заведующего отделением ни на шаг. Ходила за Валерой следом, будто хвостик, суперклеем приклеенный, и старалась угодить во всём, где можно, и где не возможно. В то время, в связи с экономией энергетических ресурсов, сократили режим нашего трудового дня с сохранением, при этом, заработной платы, на два вечерних часа. Врачи были не довольны тем, что их выгоняли с рабочих мест тогда, когда поток больных становился более интенсивным. Нам говорили, что вся страна работает до 18 часов, и мы должны приноравливаться к требованию времени. Полным ходом шли девяностые.
Валера решил подонкихотствовать и отстоять наше право на сохранение наших рабочих часов в вечернее время приёма. Он написал письмо, и собирался отправить его в администрацию президента. Он знал, что пишет плохо, с ошибками, и попросил меня отредактировать письмо, исправить ошибки. Его порыв был честен и бескорыстен. Я согласилась помочь, но предупредила, что последствия будут сокрушительными. Валера только рукой махнул и рассмеялся в ответ. Дескать, что нам терять, если ничего не осталось?! Письмо нашло своего адресата в администрации района. Ответ не замедлил себя ждать.
В результате, нам добавили немного времени для работы, а заведующего нашего похвалили за бдительность, и это была победа! Победа ли?…
А Люда так и продолжала работать рыбкой-прилипалой, и ни на шаг не отходила от Валеры. Она его и чаем поила, и пирожками кормила, и в магазине ему продукты покупала, чуть ли не стирала ему белье, потому, что он стал одиноким. У него умерла жена, и осталась малолетняя дочь на руках. Девочка была больна, и Валера, как мог, заботился о ней. Никто и подумать не мог о злых намерениях Люды. Она была трогательна, и, вроде, честна в своих порывах. Честна ли?…
Летели годы. Нам казалось, что они мимо пролетают, а оказалось, нет, они, всей тяжестью, топтались по нашим спинам, проникали в наши души, изменяя их до неузнаваемости, не давая времени оглянуться по сторонам.
Со времени написания первого письма, прошло года два. Алина по-прежнему добросовестно обирала всё отделение, а меня держала в особенно жёсткой осаде. Управы на неё не было. Она прямо от дверей кабинетов уводила пациентов, совершенно не стыдясь своих поступков. Люда не отставала от нашего заведующего, и не гнушалась подбирать остатки с барского стола в виде зазевавшихся пациентов, мои дети заканчивали учиться в вузах. Денег на жизнь катастрофически не хватало, и подработать было негде. Нужда с любопытством заглядывала в моё окошко и грозилась ворваться в дом полноправной хозяйкой. О ремонте в квартире нечего было и думать. В то время я вынуждена была открыть свидетельство частного предпринимателя, чтобы хоть как-то свести концы с концами и сохранить приём. Устроилась на один из заводов нашего города, арендовала у них кабинет, и стала туда приглашать своих пациентов, чтобы Алина их не «скоммунизила». Тем самым, я сохраняла приём, зарабатывала деньги и получала возможность содержать своих детей. Тем самым, я ещё стремилась скопить немного денег на отпуск, и у меня стало получаться, жить честно,
