горах, а в устье Северной Двины, в маленькой деревушке, которой теперь и на свете не существует.
Несмотря на то что в момент появления юной вертихвостки Петрушиной маме уже стукнуло тридцать семь, ума у нее было немного, а занять, как говорится, не у кого. Родители померли, а сестре в Печоры – пока напишешь, да пока ответ получишь. Да и стыдно писать про такое. Неудобно. Она одного народила, а та сразу трех. Значит, любила сильнее. Мама взяла Петюню за ручку да с одним чемоданчиком переехала в одиннадцатиметровую комнату разлучницы, уступив пятикомнатные хоромы новорожденному выводку.
Соседки, узнав историю Петюниной мамаши, просто взбеленились. Кричали, что в нарсуд нужно, в партком, в милицию и вообще: серной кислотой плеснула – и все тут. Утешали как могли, но чаще – водочкой. В партком мать не пошла, а вот утешение в горькой микстуре отыскала. Но, работая вахтершей, на основательное утешение не заработаешь. И стали в доме появляться мужчины. Первого, второго и, пожалуй, еще даже пятого Петя звал папами и верил всякий раз, что именно этот папа насовсем. Верил, пока не подрос и не услышал от соседа Лехи нехорошее слово «шалава», сказанное в адрес его мамочки.
Будучи еще в совсем нежном возрасте и не разбираясь в ненормативной лексике, Петя, конечно, не сумел понять, что произошло, но почему-то почувствовал, что судьба его переменилась, съехав со счастливых рельсов, по которым катила прежде, на замшелые несчастливые. И самое главное, понял, что причиной такой перемены является его собственная горячо любимая матушка. Рассуждения его для неразумного дитяти были короткими и весьма логичными: если с матушкой счастья не будет, следует искать другие пути, другие рельсы. Он сбежал из дома. Его поймали, вернули. Он снова сбежал. Он не хотел оставаться там, где поселилось несчастье. Так продолжалось до тех пор, пока мать не лишили родительских прав, а его не отправили в детский дом, чему он, нужно сказать, очень обрадовался.
В детском доме жилось несладко, зато не нужно было тащить груз чужих ошибок и глупостей. Прошлое растворилось само собой. Можно было целиком посвятить себя строительству счастливого будущего.
Петя учился лучше всех, потому что днем и ночью сидел над учебниками. Про счастье, таящееся в высшем образовании и в пятерках, он знал, мать не раз говорила. Ему выдали аттестат с отличием, но посоветовали не лезть в университет на английскую филологию, куда он стремился, потому что все равно не примут. Почему? Ему объяснили: нужны связи. И Петя отправился к отцу.
Он успел только сказать: «Здравствуй, папа» – и зажмурился, оглушенный грохотом массивной металлической конструкции, захлопнувшейся перед его носом. В университет Петя не полез. Зачем пытать счастье, если не наверняка. Он поступил в Горный институт, куда брали всех, даже с тройками. За красный диплом бороться не стал, боялся, знал, что отличников
