в моём мире, Мишенька Шухов, добрый и отзывчивый мальчик из интеллигентной семьи, который даже слово «блин» не покраснев, не мог сказать, и уж извини меня, ты, ну никак не пересекаются. Прямо параллельные реальности какие-то. – Миша кивнул.
– Мир в принципе состоит из сплошных параллелей, а уж реальностей у него вообще никто не считал. – Ну зачем мне надо было его задевать? Тоже мне, праведник херов.
– Извини. – Выдавил я. Ужасно, ужасно и дико ненавижу извиняться. Миха снова кивнул и поднялся. – Погоди. Где мне доктора найти?
– А тебе зачем? На улице вечереет уже, вряд ли кто-нибудь тебя сейчас выпишет, так что лежи, набирайся сил и чини свой чердак.
Я повернулся к окну, решётчатый забор, за которым находилась дорога и где-то дальше, за следующим, уже деревянным забором крестообразное здание церкви-школы, всё это потихоньку погружалось во тьму. Мимо проезжали редкие машины, выхватывая фарами ещё более редких прохожих, где-то справа находился бассейн, а слева чернела громада стадиона Локомотив, по краям которого торчали тёмные вышки прожекторов.
– Бред какой-то. – Я аккуратно лёг на плоскую, утрамбованную десятками голов подушку, накрылся куцым одеяльцем, засунутым в старый пододеяльник с жёлтыми разводами оставшимися после горячей сан обработки и уставился в потолок. Думать, почему я снова оказался здесь, и почему именно здесь не имело смысла. И так понятно, что шеф снова подсуетился. Но вот другие мысли не давала покоя, зачем всё это? Зачем нужно было подделывать доп. лист, неужели только ради того, что бы поиметь какую-то сумму с Эдельвейса? Как-то не верится, что из-за одного не выполненного контракта Протасов, мой шеф, потеряет своё детище, скорее нет, я даже уверен, что нет, Парасоль и не такие дела выигрывал. И если здраво рассудить, что в Эдельвейсе есть такого, чего нет, например в…, ну…, нефтяной скважине? В скважине денег больше, если всё это ради денег. А если не ради денег? Тогда…, ради чего?
И ещё, на кой чёрт нужно было воровать мою машину? Реальные дебилы. Чего они этим добивались? Ну ведь ни одного осмысленного шага.
Я устало вздохнул, Сонечка с Фёдором Игнатьевичем расчленяли гиппопотама, естественно не в живую, а по буквам, мохнобровый бородач, который час подряд читал одну и ту же газету, подозреваю, что не только газету, но ещё одну и ту же страницу. Миха «выковыривал» что-то из планшета поминутно тихо чертыхаясь и косясь на симпатичную Сонечкину маму.
Стемнело, в палате зажги свет, на улице разгорались фонари. В коридоре отделения не было слышно обыкновенной вечерней суеты, не шастали больные, не бегали медсёстры, не бубнили за стенами телевизоры.
Соня с мамочкой начали собираться домой.
– Скоро ужин. – Ожил бородач. – Интересно, что сегодня дадут? – Вопрос в воздухе не повис, мужик явно не ждал ответа.
А если зайти с другой стороны. Чего бы, например, я смог добиться своим дурацким поступком, подделав договор? Какого-то громкого скандала? Нет, всем кардинально будет насрать, на мой
