style="font-size:15px;"> Одним из знаменитых одержимых, о котором писал Фрейд, был Кристоф Хайцманн. Карьера этого успешного художника разрушилась из-за появления у него в зрелые годы бредового представления одержимости дьяволом. Фрейд объяснял, что в расстройстве мужчины проявился пугающий образ недавно умершего отца, который, по представлению Хайцманна, хотел изнасиловать его и кастрировать. С точки зрения Фрейда, причина болезни Кристофа крылась в неудачном разрешении эдипова комплекса.
Фрейд не общался с Хайцманном лично. Последний родился в Баварии и рос в период Тридцатилетней войны (1618–1648). Психиатр основывал свой диагноз на информации, собранной о пациенте другими людьми. Докторá Салли Хилл и Джин Гудвин уверены, что Фрейд поставил неправильный диагноз[77]. Их мнение заставляет заново обдумать все аспекты демономании, в том числе и вопрос, почему одержимых людей раньше сжигали на кострах как ведьм и колдунов.
Хилл и Гудвин утверждают, что «дьявол» Хайцманна действительно воплотился в образе его отца – человека, который, скорее всего, жестоко обращался с сыном в детстве. Но художник испытал и другие травмы, и этот факт Фрейд вполне мог бы заметить, изучай он вопрос более тщательно.
Опыт работы с пациентами, считающими себя одержимыми, позволяет предположить, что Кристоф Хайцманн был жертвой жестокого, садистского обращения. Люди, испытавшие подобное, часто не могут рассказать о пережитом насилии из-за ужаса и амнезии, блокирующей осознание события и его вербализацию[78].
Хилл и Гудвин описывают кошмары, с которыми Хайцманн, росший в Баварии, мог сталкиваться во время Тридцатилетней войны: разрушения, убийства, публичные казни, изнасилования, мародерство, пытки, голод и даже каннибализм. (Этот период послужил исторической основой пьесы Бертольда Брехта «Мамаша Кураж и ее дети», 1941 г.)
Хилл и Гудвин считают, что все эти факторы внесли свой вклад в болезнь Хайцманна. Впечатления от пережитого оказались настолько сильны, что он похоронил их в самой глубине сознания. Спустя годы они вернулись в образе дьявола, который желал погубить его, как это едва не сделал отец. Таким образом, какодемономания Кристофа явилась отголоском детской травмы. Такое расстройство – попытка ребенка справиться с беспощадным окружающим миром.
Конечно, историки спросят: могут ли жестокость и психологические потрясения объяснить одержимость людей, которая наблюдается на протяжении развития человеческого общества? Возможно, ведьмы, сжигаемые на кострах, были одержимы из-за насилия, перенесенного в детстве. Если да, то их уничтожение основывается на принципе «жертва виновата сама».
Помогает ли эта точка зрения понять случаи одержимости в современном обществе? Возможно, да. В исследовании, проведенном в Университете Вандербильта, рассмотрено пять случаев демонической одержимости детей[79]. Все они испытали жестокое обращение в семье[80].
Судя по всему, мы способны двигать предметы одной лишь силой
Hill S., Goodwin J. Demonic Possession as a consequence of childhood // Journal of Psychohistory. 1993. Vol. 20. No. 4. P. 399–411. Салли Хилл и Джин Гудвин – психиатры из Национального института психического здоровья США в Вашингтоне.
Hill S., Goodwin J. Demonic Possession as a consequence of childhood // Journal of Psychohistory. 1993. Vol. 20. No. 4. P. 399–411. Салли Хилл и Джин Гудвин – психиатры из Национального института психического здоровья США в Вашингтоне.
Исследование Э. Шенделя и Р. Курного приводит Р. Нолл. Vampires, Werewolves, Demons: Twentieth Century Reports in the Psychiatric Literature. N. Y.: Brunner/Mazel, 1992. Докторá Эрик Шендель и Рональд-Фредерик Курной работают в медицинском центре университета Вандербильта в Нэшвилле, Теннесси.
Juan S. Dealing with old demons // The Sydney Morning Herald. 18 August 1993. P. 10.
