укрывающее ее от всех остальных людей. Нет, она никогда не жаловалась и даже не показывала вида, как ей тяжело. Вот и сейчас она невозмутимо, словно не понимая, на что он намекает, ответила:
– Странно, я ведь только что приехала сюда.
– Вот именно, и за несколько часов ты сумела добиться невероятных результатов: тебе ничего не стоит вывести кого угодно из душевного равновесия.
– Да? Неужели? – Сесили начинал разбирать гнев. – Я приехала сюда по просьбе твоей сестры. Я была очень любезна и настолько тактична со всеми, что даже ни разу не упомянула о дефиците национального бюджета. Вот поэтому мне очень хотелось бы понять, почему все вокруг меня чувствуют себя так неловко и напряженно?
– Знаешь, не тебе одной хочется разобраться, в чем секрет такого твоего успеха. – Шейн опять сделал глоток дешевого «Маунтин дью».
В нем Сесили раздражало все, включая и этот дурацкий газированный сок, который он пил.
– А тебе какое дело до этого?
Шейн поставил банку на стойку:
– В сущности, никакого.
Его равнодушие, то ли откровенное, то ли деланое, больно задело Сесили. Но собравшись и привычно вскинув голову, она произнесла как можно более холодным тоном:
– В таком случае мы пришли к некоторому соглашению.
– Нет, не пришли, – вдруг возразил он. – Мне по-прежнему хочется понять, в чем тут фокус.
– Зачем? Ведь наши отношения никогда не отличались особой теплотой. Ты меня едва терпишь.
Впервые Сесили столь откровенно заговорила о его отношении к ней, она даже не поняла, как так получилось, – это вылетело само собой. Она тоже хотела во всем разобраться. Они оба прощупывали друг друга – и она, и он, будучи умными и проницательными людьми, не скрывали своих намерений.
– Ты права. Теплыми наши отношения никак не назовешь. – Голос Шейна звучал сухо и прозаично, под стать тем прохладным отношениям, которые сложились между ними. Но ведь все так и было на самом деле.
Несмотря на это, внутри Сесили вспыхнула искра… надежды, такая искра загоралась всякий раз, когда Шейн обращался к ней. Ей стало стыдно, неловко; она вдруг обнаружила – неожиданно для нее самой, – что в глубине ее души теплится надежда. Надежда на что? Сесили сама не знала, на что, тем не менее она постаралась скрыть свою растерянность под маской напускного безразличия.
Однако нет худа без добра. Зато теперь у нее не было никаких сомнений. Доказательство налицо. Сесили выпрямила спину:
– В таком случае не вставай у меня на пути, а я не буду вставать на твоем.
Шейн уперся руками в стойку бара и нагнулся вперед:
– Хм?! Не выйдет.
Она слегка отшатнулась и чуть было не попятилась от него, но в последний момент остановилась.
– Прости, не поняла?
Как нельзя вовремя. Язвительный тон, сродни его возражению.
