кого-то. Сегодня днем я поставила под удар все, над чем работала последние годы. И сегодня мне было абсолютно не до Лешки и его сердечных ран.
Тихо затворив за собой дверь, я вышла из комнаты. Обернувшись, уткнулась носом в Макса. Прижав своим телом к двери, он обнял мое лицо ладонью. Смотрел, грустно улыбаясь своими необыкновенными губами. И молчал. Опустив взгляд на кричащую оранжевую рожицу на футболке, я положила ладонь на его грудь и попыталась оттолкнуть. Погано. Очень погано.
По обе стороны коридора хаотично перемещались ребята и девчонки. Кто-то наблюдал странную сцену. Подняв взгляд на Макса, я попросила одними губами: отпусти. Мгновенно его лицо стало злым. Губы вытянулись в презрительную линию. Брови нахмурились. Сомкнувшиеся челюсти заиграли желваками. Я знала, о чем он думает. Знала, что думает обо мне. Я могла составить длинный список слов, которые проносились у него в голове. Но он промолчал. Больно сжав подбородок на прощанье, выпустил. Направляясь к лестнице, я слышала, как он заходит в нашу комнату. Без жалости, без сожаления. Солярка…
На лужайке остались капли крови. Под ними трава казалась изнасилованной. Вытоптанная, порванная, выдранная пучками, испачканная кровью, стонущая.
Теребя ремешок сумки, я медленно побрела в магазин. Здесь рядом.
Взяв пачку геркулеса, направилась к кассе. Открыв кошелек, уставилась на сторублевку. Подняла удивленный взгляд на кассиршу. Снова посмотрела на сторублевку. Я же покупала лекарства… У меня должны были остаться какие-то копейки. Только на геркулес…
Вынув бумажку, я задумалась. Может, Лешка заплатил? Нужно спросить. Обязательно нужно! Это не должно быть неконтролируемым! Ни в коем случае! Ни за что…
Зажав «Экстру» подмышкой, я пошла к институту. К зданию общаги. К Лешке.
Он был у себя в комнате. Один. Он сказал: «Да» на стук в дверь. Я не ожидала увидеть его таким. Не ожидала, что подруга-водка окажется более верной, чем друг-Макс. Не ожидала, что он вообще может быть… таким.
– Лида?
Показалось, что он должен быть злым. Очень злым. Но поднявшись, он просто свалился на колени, прижав меня к двери.
– Лидонька…
Как я не вовремя… Ой-ой-ой.. совсем-совсем не вовремя.
Задрав мне футболку, он целовал живот. Я отцепляла пальцы от себя, отталкивала ладонью его лоб.
– Леш, вчера в аптеке ты заплатил?
– Что?
Он спросил, потому что не слышал, не слушал и не собирался слушать.
– В аптеке. Ты заплатил?
– Что?
Я нащупала пальцами ручку двери. Он расстегнул верхнюю пуговку джинс и потянул в стороны. Я хватала его руки, стягивающие с меня штаны. Инстинктивно опустилась на пол, чтобы они оказались недоступны.
– Леша, перестань. Ты пьян, – говорила я односложно. – Перестань. В аптеке. Вчера. Ты платил за лекарства?
– Лида…
– Черт, – я выругалась, когда опустившись на пол, вместо того чтобы спрятаться, оказалась еще ближе. Руки были под футболкой. Губы легко смирились
