затылки. Я постукивала мыском по полу.
– Ты когда освободишь? – наклонилась к Галке.
– …После меня Миха занял, – ответила она, захлебнувшись.
– После кого никто не занял? – повысила я голос.
Ко мне обернулась пара безразличных лиц. Никто не ответил.
Будет слишком нагло, если я навещу побитого Урода? Справлюсь о здоровье… бла-бла-бла.
Еще раз обежав взглядом затылки, макушки и лбы, я вышла. Интересно, бугая исключат или снова пронесет?
Я помнила станцию метро, я знала этаж, я нажала звонок под номером 221.
– Кто? – безразлично скрипнул Урод за дверью.
– Лида.
Взглянув на его физиономию, я поморщилась. Лиловые отпечатки любви и верности Дрона расплывались на лице в желтовато-зеленом ободке. Правая рука висела на перевязи. Кисть распухла и стала землисто-коричневой. Это был редкий случай, когда синяки могут украшать.
После заминки он отошел от двери, впуская. Я не могла сказать, что пришла навестить. И не только потому, что это было ложью. Просто, не могла. Я искренне относила его к подвиду людей, с кем здороваться и кого благодарить излишне. Да – это было отголоском немыслимого высокомерия! Заработала я его в последних классах школы. Избавиться до сих пор не могла…
Осознавая, мирилась. Собираясь исправиться, без лишних угрызений совести делала по-прежнему.
– Сломана? – спросила, снимая туфли.
– Нет, трещина. Ерунда, – он пошел на кухню, с которой слышался треск и доносился аппетитный запах жарившегося мяса. Я направилась за ним. Встала в проеме двери и облокотилась на косяк.
Однорукий кулинар-любитель в процессе стряпни. Из-за рыжих волос лиловые синяки казались неестественными, наложенными гримером. Только красные ранки на брови и губе выглядели натурально.
– Почему он напал на тебя?
Накрыв сковороду крышкой, Урод обернулся. Помолчал, глядя прямо и спокойно.
– Потому что я – ваш «Урод»?
Я вздрогнула и отвела взгляд. Захотелось выйти. Уйти. Совсем.
– Пойдем, – кивнул он, проходя мимо. Вжавшись в стену за спиной, я щелкнула затылком выключатель туалета. Обернувшись, щелкнула еще раз и пошла за парнем.
Позакрывав окошки на экране, он еще раз кивнул и ушел. Я почувствовала себя такой дрянью, какой еще ни разу в жизни не чувствовала. Достав из сумки флешку, вернулась к компьютеру.
– Что такое
хорошо
и что такое
плохо?-
Спрашивало с экрана. Открыв Word, я закрылась от вопроса и приступила к работе.
Вздрогнув от звука его голоса, я обернулась.
– Что?
– Есть будешь? – повторил он.
– Да, – кивнула я прежде, чем подумала «нет». Когда я ела нормальную еду? Когда я вообще ела что-то, кроме настоявшегося в кипятке геркулеса?
