представила, как полководцы кружатся, взявшись за руки. И тут снаружи донесся какой-то звук.
Сара так и замерла с газетой в руке:
– Вы слышали?
– А? – встрепенулась миссис Хилл, заклевавшая было носом. – Что?
– Не знаю, какой-то шум там, за дверью.
Следом послышалось тихое ржание, а потом глухой стук копыт – лошади в стойле явно встревожились.
– Сдается мне, там кто-то есть. – Сара отложила газету, приподняла со своего колена голову уснувшей девочки.
– Пустяки, нет там никого, – произнесла миссис Хилл.
Полли села, но так и не проснулась. Мистер Хилл забормотал, захлопал глазами, после чего резко выпрямился, потирая подбородок:
– Что там такое?
– Я что-то слышала.
Все они с минуту прислушивались.
– Может, цыгане… – предположила Сара.
– И зачем бы сюда цыганам? – возразил мистер Хилл.
– Ну, за лошадьми…
– Цыгане знают толк в лошадях, на таких они не польстятся.
Они снова прислушались. Полли, не открывая глаз, примостила голову Саре на плечо.
– Нет, ничего. Крыса, должно быть, – заключила миссис Хилл. – Пусс о ней позаботится.
Сара кивнула, но продолжала вслушиваться. Полли снова засопела тихонько, ее тело обмякло.
– Ну, тогда ладно, – сказала Сара. – Пора спать.
Сара расшнуровывала корсет – лунный свет лился из-под занавесок и просачивался прямо сквозь ткань. Оставшись в одной сорочке, девушка приподняла занавеску и поглядела на двор, на повисшую над хлевом луну, огромную и желтую. Было светло как днем, постройки замерли в молчании, во всех окнах темно, никакого движения. Определенно никаких цыган, даже крысы не шмыгают.
Уж не шотландец ли там? Что, если он решил заночевать у них, а на рассвете тронется в путь, пока его не заметили? Котомка у него пуста, видно, все распродал и собирается пополнить запас где-нибудь на рынке или в фабричных городах. А интересно, должно быть, жить вот так. Пожелал – остался, надоело – ушел, нигде и на миг не задержишься, если сам не захочешь. Броди себе по узким тропкам да по широким городским улицам хоть до самого моря. Кто знает, где окажешься завтра: может, в Стивенидже, а может, даже в Лондоне.
Свеча на сквозняке оплывала. Сара дунула на пламя, опустила занавеску и забралась в постель, под бочок к теплой, посапывающей Полли. И лежала, глядя на занавешенное окно; нынче ночью глаз не сомкнет, это уж наверняка: ей не даст заснуть яркий лунный свет и мысль о том, что там, во дворе, затаился коробейник. Но молодость взяла свое, к тому же Сара поднялась в половине пятого утра и весь день трудилась словно пчелка, потому-то не пробило и одиннадцати, как она ровно задышала и погрузилась в сон.
Глава 2
Все, что порождается
