наивен, если полагаешь, что твоя жизнь слишком уж изменилась.
– О чём ты?
– Кое-что не меняется. Ты был и всё ещё остаёшься глупым мальчишкой. Когда доживёшь до глубокой старости, как это собираюсь сделать я, и тебе хватит ума, ты поймёшь: так оно и есть, как было. Осталось неизменным…
Желание – крест безупречности,
Увять обречённая роза.
И было бы верхом беспечности
Считать, что не станет все прозой.
Пытаться объять необъятное,
Надеяться, требовать, верить,
Отречься, постичь достижимое,
Стремиться – и крылья подрезать.
Понять, что хотел иллюзорного.
Узнать, что песок – твоя цель.
И вскоре у жизни подножия
Развеет его сизый тлен.
Иметь под рукою опору,
Что соткана лишь изо льда.
Лед тает стремительно скоро:
И вот – под рукой лишь вода.
И снова – стремление к вечности,
Где все мы слепы, как котята,
И тяга – к одной безупречности,
Что нас приведет к вратам Ада.
Потерянность, вечные странствия,
Блуждание меж трех деревьев.
И брезжит ответ этой данности,
А где же мой ключ? Он утерян…
Смириться, уйти, научиться жить
С замком на тяжёлой двери?
А как же заставить себя забыть
О том, что за нею, внутри?
Там спрятано счастье и радость,
Любовь, что не знает границ,
Познанье, убившее праздность,
Уменье любить каждый миг.
И ценности, вечные ценности,
Возможность всего и уже…
… Скорей бы открыть эти двери,
Что каждый имеет в душе!
ГЛАВА 1
Открываю дверь и выхожу в коридор. Задумавшись, вглядываюсь в полумрак старых стен. Вздрагиваю от внезапного грохота за спиной: я забыл придержать тяжелую створку двери. Что подумает учительница? Не всё ли равно…
Еле волоча ноги, иду на свет – туда, где в холле стоят несколько стульев. Здесь обычно всегда располагаются родители в ожидании своих детишек. Ведь на улице темно, и много опасностей подстерегает их поздним зимним вечером, когда стрелки на часах будто забывают согласовать свои показания с солнцем. Родителям приходится терпеливо выслушивать запинающиеся гаммы и хромоногие музыкальные пьесы, доносящиеся из кабинетов. Эта какофония звуков парадоксально убаюкивает, способствуя крепкому здоровому сну.
Меня не ждёт никто. Я снова вздрагиваю без видимых причин. Мне чудится голос старшего брата: «Что, трус? Снова боишься? Чего на этот раз? Мне прикажешь до старости носить за тобой твои ноты, чуть стемнеет? Да этоже смешно! В твоём возрасте я водил девчонок на свидания, тебе ясно? И домой их провожал тогда, когда из окон уже не видно, чем мы там занимаемся. Но куда уж тебе, суслику? Ты хоть бы в штаны
